Вторая часть сна рисовала мою борьбу с двумя змеями. Я истолковал ее в том смысле, что мне придется постоянно бороться и сражаться с самим собой за развитие высших состояний сознания (например, кундалини) после того, как я привнесу в свою жизнь гораздо больше здоровой агрессивности (мужской энергии). Размышляя на эти темы, я стал все яснее понимать, насколько мне это необходимо для защиты своей чувствительной внутренней жизни, которая с развитием осознаваемого сновидения обрела неведомую доселе уязвимость.
Сон «Пришествие змеиной силы» и та жизненная ситуация, которая его породила, часто наводили меня на мысль об одном из высказываний Карла Юнга: «Я гораздо охотнее был бы целостным человеком, нежели добропорядочным». Эта его мысль отражала критическое отношение к той обычно неправильно понятой и искаженной разновидности нравственной добропорядочности, которая в цивилизованном обществе так часто выдвигается в качестве примера для подражания. Добропорядочность часто сводится к таким качествам, как щепетильность, безропотность, доброта и терпимость, причем ожидается, что все эти качества должны проявляться постоянно и в любых ситуациях. К несчастью, такая «добропорядочность» часто превращает людей в жертв, поскольку может неосознаваемо вызывать злоупотребления, нападки или эксплуатацию со стороны более агрессивных представителей рода человеческого. В этой связи я заново учился понимать, что целостный человек — это человек, который ощущает гнев и агрессию в тех необходимых случаях, когда кто-то другой пытается его эксплуатировать, и может убеждением или действенным поступком предотвратить развитие такой опасной для себя ситуации. В сущности нет ничего хорошего или духовного в том, чтобы всегда подставлять другую щеку. Для меня это важное положение Юнга стало таким ценным, потому что оно подразумевает: в любви есть своя темная сторона, которая в конечном итоге оказывается присущей человеку благой силой. Отвергая непререкаемые нормы поведения, которым люди должны неуклонно следовать, оно поощряет нас избрать в качестве путеводного принципа целостность собственной души. А это значит, что нужно правильно реагировать на каждую ситуацию, в которую попадаешь, в тот самый миг, когда в ней оказываешься. Я в очередной раз понял, что «любовь» может предъявлять к тем, кто избрал ее путь, самые странные и трудновыполнимые требования. Она может потребовать, чтобы мы сказали человеку, как мы на него злы. Или истинный акт любви может означать привлечение человека к суду, разрыв мучительной связи или заключение закоренелого преступника в тюрьму.
А теперь давайте вернемся к моему сну. Его кульминацией стала схватка с могучими змеями. Эта схватка подсказывала мне много возможных истолкований, в том числе и такое: в настоящее время меня так же, как змеи, захватил или подчинил себе путь осознаваемых сновидений. Во сне я сначала боролся, стараясь освободиться от захвата, но только для того, чтобы потом обнаружить: истинная безопасность и покой наступают вместе со «смирением». Для меня смирить свою волю всегда было делом нелегким, теперь же сон предлагал нечто такое, что казалось мне чуждым и новым. Я прекратил борьбу, дабы совершить открытие. И еще он подсказывал мне, что в жизни я буду постоянно, все снова и снова сталкиваться с этой проблемой, пока мое смирение не станет полным и окончательным. Обучение методом повторного смирения прекрасно изображало во сне пришествие второй змеи. Она была точной копией первой во всем, за исключением того, что немного уступала ей и толщиной, и длиной. И действия, которые она выполняла и которые мы выполняли с ней вместе, были точным, до мельчайших подробностей, повторением того, как вела себя первая змея. Казалось, мы выполняли с обеими змеями некий неведомый ритуал, и повторение того же ритуала с меньшей змеей предполагало, что при упорном следовании этому конкретному пути я постепенно сумею овладеть мощными энергиями, которые символизируют и передают змеи. Возможно, по мере моей борьбы со змеями каждая следующая змея будет все меньше, все ближе по величине ко мне самому. Никому не известно, сколько это может продлиться, да и сама мысль об этом по сути неуместна. То, как первая змея многократно катала мое распростертое тело по земле, сдавив его в могучих объятиях, тоже очевидно имело для меня некий смысл. Похоже, змеи забавлялись со мной: они, а не я полностью задавали ритм и периодичность движения моего тела. В этой части сна я, полностью отказавшись от сопротивления и необходимости бороться, в конце концов целиком сдался на милость змей.
Одним из самых захватывающих образов, которые я встречал в осознаваемых сновидениях или где-нибудь еще, был струившийся из глаз змей свет. Это мягкое желтовато-зеленое бездонное сияние стало для меня совершенно уникальным переживанием, и я не нахожу в своей жизни ничего такого, с чем бы можно было его сравнить. По своему качеству этот свет был совершенно «иным», и слова «призрачный», «непостижимый» или «космический» не в силах даже приблизительно передать всеобъемлющее ощущение тайны, струившейся из глаз, которые напоминали мерцающие окна во вселенную. И теперь, размышляя об этих образах, я ощущаю, как на меня нисходит глубокое чувство покоя и безмятежности. Я понял, что в конечном счете змеи были моими друзьями, и их сокровенные послания и дары несли ни с чем не сравнимый покой и утешение. В абсолютном смысле их путь — это путь покоя и глубочайшей отрады. Путь осознаваемых сновидений непременно должен время от времени давать какие-то свои созерцательные плоды. Такая глубочайшая отрада и есть нечаянный дар, который ожидает путника — она во многом сродни мигу откровения, когда, созерцая травинку, на которой повисла сверкающая в солнечных лучах капля росы, вдруг снова чувствуешь себя ребенком, мгновенно рождаешься заново. Такая острота и глубокая, спокойная отрада — именно то, из чего часто складываются осознаваемые сновидения.
Примерно через три недели после «Пришествия змеиной силы» меня посетил еще один необычайно яркий сон. Он дал выход другой мощной силе, которая бушевала в моей душе в этот период эксперимента с осознаваемыми сновидениями. И силой этой была ярость, слепая ярость. Она открыла новое измерение в развертывании моей истории и в исследовании сокровенных лабиринтов моей души.
СТЫЧКА С БЕЛЫМ МЕДВЕДЕМ
26 ноября 1981 года
Я где-то в дебрях Аляски, стою на окраине лагеря и разговариваю с мужчиной лет тридцати пяти — сорока. На вид он типичный «бродяга», любитель странствий — крепкий, обветренный усач в джинсах, сапогах и фланелевой рубашке с закатанными рукавами. Про себя называю его «лесорубом». Он начинает рассказывать мне о том, как однажды встретился со слепым белым медведем. Внезапно обстановка меняется — я вижу, как передо мной, будто на экране, разворачивается то, о чем продолжает рассказывать мой собеседник.
Вижу «лесоруба» — он один в глухом месте на берегу бурной, стремительной реки, ловит рыбу. Вижу, как из леса, что на противоположном берегу реки, появляется белый медведь. Он входит в пенящуюся воду и направляется прямо к рыболову. Интуитивно знаю, что медведю около года и что он абсолютно слеп. Однако, несмотря на слепоту, он с удивительной, безошибочной точностью держит курс прямо на рыболова. Я не уверен, как настроен медведь — дружелюбно или враждебно, — хотя отчетливо сознаю его силу и целеустремленность.
Лесоруб начинает торопливо и испуганно отступать от берега, потому что медведь успешно завершил переправу и выходит из воды. Косматый белый великан стремительно преследует убегающего человека и вот-вот настигнет его. Мужчина в отчаянии оборачивается и достает из кармана куртки пистолет. Он долго целится в медведя, который внезапно прекращает преследование и, поднявшись на задние лапы, неподвижно застыл, будто примерз к земле, пристально глядя на испуганного человека. Тогда лесоруб почти в упор стреляет медведю в голову. И тут же я вижу, как с глаз медведя спадают два огромных бельма. Теперь, впервые в жизни, он может по-настоящему видеть. Медведь часто моргает и тупо смотрит в пространство, привыкая к свету — все это время человек и белый медведь стоят лицом к лицу; в воздухе висит острое, тягостное чувство неопределенности. Просыпаюсь, ощущая массу энергии и силы — последствие сна.