– Дело в том, что многие оказались не готовы к такой правде. Настолько была хороша пропаганда вашей агрессивности, что люди всё ещё требуют вашего ареста…
– Смерти, – поправил Арес.
Женщина только недовольно хмыкнула. Если бы они сейчас сидели за семейным ужином, она без промедлений ударила бы его по ноге под столом – так, чтобы не заметили ребята. Хотя Николь и задумывалась сперва о том, чтобы запугать их такими вещами, но отказалась от этой мысли.
– Поэтому я бы хотела, чтобы вы остались со мной. Тут. Тут будет безопасно.
Аня с Дюком молча переглянулись. По недовольному выражению лица Ани Дюк понял, что она «тут» точно не останется.
– Ну… они же просят арестовать, а не убивать. – Дюк с недоумением глянул на Николь. – Да и всё равно никто не знает, что я мутант.
– Дюк, просто… – Николь даже не знала, как подступиться. Ей казалось, что всё, что она сейчас будет говорить, примут за оправдание.
– Просто мутанты тоже имеют обиды и право голоса, поэтому они забивают до смерти депутатов, – так же, как и в первый раз, Арес говорил это уверенно, прямолинейно, не щадя никого из присутствующих.
– Что? – переспросил Дюк в надежде, что просто не понял.
– Теперь мутанты собрались в группы, и они, под стать Белому Демону, ищут справедливость, – наигранно продолжил Арес и заинтересованно приподнял бровь. Он устремил свой взгляд на Дюка, чтобы поймать его реакцию. – Граждан они так, калечат. А на днях депутата, который объявил, что мутанты будут арестованы и осуждены по закону наравне с людьми, забили ночью и разворотили дом.
– Да ты врёшь… – Дюк усмехнулся. Утро, которое так напоминало прекрасный сон, теперь казалось самым страшным кошмаром, вытянувшим из глубин сознания все жутчайшие страхи парня. Он боялся именно такого поворота событий!
Арес никогда не врал. Никогда, если это не касалось Гелиос. «Всё в порядке, – твердил он. – Мне не нужна ваша помощь». Он оставался наедине с этой проблемой каждый раз, когда закрывал дверь своей комнаты. Хватался за любое задание, рисковал на каждом из них, не переживая за свою жизнь, работал, изматывая себя лишь для того, чтобы уснуть сразу, как прислонит голову к подушке. Пока мысли о Гелиос не настигли его, как пуля, которая раздробила её ребра. Он отстранялся от неё, от мыслей о ней, от воспоминаний, но они опять находили его в самое неудачное время. Очередная разбитая тарелка, сломанная дверная ручка… Плевать он хотел на попытки лишить его опасных заданий, или он хотел так думать. Кроме этого риска Аресу нечем было заполнить пустоту внутри себя. Он успокаивался, отстранялся от всех, пока кто-то вновь не хлопал его по плечу, выражая сожаление по поводу смерти Илоны. «Я понимаю тебя», – говорили те, кто ничего не знал. Не знал, по кому на самом деле обливалось кровью его сердце.
– Милый, Арес говорит правду. После того как мы отстранили Миру, нам пришлось разжаловать большое количество солдат, не согласных с нашей политикой, а ещё было много тех, кто ушёл сам. Стычки в куполах не избежать, а у нас не хватает ресурсов, чтобы разогнать их всех.
Дюк опустил глаза и сжал кулаки так, что ногти впились в кожу, но он не ощущал этого. Почему? Почему всегда, когда он пытается что-то исправить, всё становится ещё хуже? Почему теперь, когда, казалось бы, должен восторжествовать мир, назревает ещё большая вражда?
Николь стоило больших усилий не улыбнуться на его реакцию. Глаза её засияли, и в ней зародилась новая надежда на то, что дети всё же останутся.
– Хорошо, – выдохнул он. – Мы пойдём и будем иметь это в виду.
Дюк никогда не умел выражать свои мысли деликатно. И, в частности, от того, что он даже не пытался подобрать слова, сердце Николь упало в пятки с невероятной скоростью и там больно разбилось на мелкие кусочки. Дюк просто прошёлся кирзовыми сапогами по её надежде. Не получилось. Они уйдут. Уйдут, и то, о чём она так долго мечтала, – воссоединение их маленькой семьи, – сейчас испарится. Николь остаётся только наблюдать за ними издалека, так же, как и задолго до их знакомства. Словно дикий зверь на охоте за желанной добычей. И теперь она точно знает, что добыча ускользнёт.
– Как мне помочь найти Ришель?