Только нотаций от каменюки на прочной подставке Макару еще не хватало, конечно.
— Как скажешь, инспектор Аве-рин. Через два с половиной часа по имперскому…
— Земному. Мой корабль — мои правила. Напоминаю: ин-спек-тор я только при исполнении миссии. Сейчас — капитан. Будешь спорить со мной…
— Есть, так точно.
И Петрович обиженно замолчал.
Капитан на корабле был практически богом. И инспектором, и командиром, и вождем разношерстного аборигенного племени экипажа.
Космический аппарат класса A-IIV, способный выходить в пресловутые Сумерки, перемещаясь вне времени и пространства, с легкой руки землян вся галактика давно называла «фрегатами». Мало кто помнил историю этого звучного слова, но оно прижилось. Жители сине-зеленой планеты вообще отличались богатым воображением.
Фрегат A-IIV 27-313, под предводительством землянина Макара Аверина ныне бороздящий просторы галактики, сошел со стапелей крупнейшей верфи Сафара чуть более года назад.
Элегантное, строгое и лаконичное судно отнюдь не блистало подчеркнутой роскошью круизного лайнера. Проект IIV был разработан и строился для специальных задач: после глобальных реформ в современной Империи исполнение новых законов требовало проведения дотошной и кропотливой инспекции всех населенных миров.
Для чего в кратчайшие строки и была построена целая армада боевых кораблей сопровождения, а потом и отдельный флот внешней разведки, к которому относилась новейшая Аверинская «Сова».
Назвал судно свое капитан самолично и все согласились, конечно. Мало кто рисковал спорить с этим невыносимо-упрямым инспектором. Так фрегат стал «Совой», а флот вскорости обзавелся очередной чисто земной традицией: давать собственные имена кораблям. И уже очень скоро в космосе появились многочисленные «Крокодилы», «Бабуины», «Удавы» и прочие представители флоры и фауны. Почему-то земной.
Сова.
Полностью автономный корабль, целый маленький мир, бороздящий просторы бескрайнего космоса. Система искусственного управления, исключительно гуманоидный экипаж (на чем бесстыдно настоял неугомонный Аверин), группа универсальных ядроидов. А еще: собственная экосистема, биостанция, запасной биореактор — подобного ни на одном фрегате флота пока еще не было.
Инспектор мог смело гордиться «Совой» и ее экипажем: за прошедший год единственным неприятным происшествием на «Сове» стала отставка их доктора. Но тут ничего не поделаешь: харанец Мэгрин внезапно влюбился, как какой-то мальчишка и вернулся в свой мир, выбрав путь патриарха, отца и супруга. Против такого поступка даже Аверин не смог ничего возразить. Знал бы он, чем обернется поспешное и необдуманное решение, последовавшее за отставкой…
— Ей, барышня. Вы на что там, обиделись снова? — Макар нарочно дразнил «дух корабля» разными старинными словечками и вообще находил очень забавным такой стиль общения с… этой самой фигней.
Острые струи озонированной ледяной воды из потолочного ирригатора бодрили и злили, их уколы разгоняли остатки расслабленности вместе с сонными мыслями.
Да! И зубы Аверин чистил простой зубной щеткой. Никаких лазерных ирригаторов, нано-таблеток и био-жевачек.
Капитан и умывался холодной водой, вот такой вот он ретроград и замшелый ортодокс старого, доброго мира.
— Вы бы уже определились с гендерными предпочтениями, инспектор. И кстати, на виртуальный секс не рассчитывай, я — не такая.
Мак чуть зубной щеткой не подавился от смеха. Чувство юмора, все чаще демонстрируемое Петровичем, принимало своеобразные формы.
Так очень скоро он будет рассказывать случайно скомпилированные анекдоты, наверняка очень пошлые, обличая дурное влияние экипажа на искусственный интеллект.
На вакумаллерах⁶ гигиенической комнаты висело обычное, хлопковое махровое полотенце. Раритет и предмет личной роскоши.
Одна из деталей хрупкого мира Макара Аверина, молодого инспектора высшей категории, известного в весьма узких кругах антрополога и карьериста, конечно.
В последнем никто из его знакомых не сомневался. Иначе как объяснить его службу во Внешней Имперской разведке?
Ему было всего лишь тридцать два, но в активе этого даже по меркам галактики слишком еще молодого, блестяще образованного мужчины значились великолепные служебные перспективы, карьера, высокое социально-общественное положение. Инспектор первого ранга, капитан, командир экипажа имперского корабля и ученый.
И… больше совсем ничего. Вечный вопрос: «Все ли можно купить за хорошие деньги?» для себя он решил, категорически и отрицательно.