В том пространстве это ощущалось медленным.
Это казалось до боли медленным.
Я чувствовала, как сердцебиение Анжелины участилось, и влила туда свет, чтобы успокоить её.
Я осознала, что наращивание нитей костей, плоти, кожи, жира причиняет ей боль. Я подождала, когда добрая порция плоти на её предплечье восстановится, а также когда кости и суставы локтя почти полностью заживут, и только потом взялась за нервные окончания, стараясь сохранить эффект онемения, чтобы уменьшить боль.
Но в определённый момент я поняла, что уже пора.
— Держи её, — сказала я Мэйгару, мельком встретившись с ним взглядом. — Будет больно.
Он не спорил. Он даже не кивнул.
Обхватив её за здоровое плечо и талию, он прижал её к своему мускулистому телу, аккуратно стараясь не задевать раненую руку.
Найдя нервные окончания, я сплела и их тоже, чувствуя, как она вздрогнула, когда те заискрили и заставили её хватать воздух ртом.
После этого она издала стон.
— Элли! Элли, больно!
— Знаю, что больно, — я послала ей ещё больше сиреневого света. — Но так надо, Анж, прости. Постарайся потерпеть, ладно? Медики дадут тебе что-нибудь от боли, когда я закончу.
Позади меня наблюдающие видящие притихли.
Я чувствовала, как Ревик пытается помочь Мэйгару успокоить Анжелину, и успокаивая её свет, и используя лёгкие тычки телекинеза, чтобы удерживать её в неподвижном положении.
Она хныкала и стонала, пока я продолжала работать над её рукой. Постепенно к ней возвращалась нормальная форма. Постепенно рука начинала выглядеть так, как и должна выглядеть рука.
Я всё ещё не представляла, что можно сделать с пальцами.
Это меня беспокоило.
Анжелина была художницей. Она была одной из лучших художниц, что я знала.
— Всё в порядке, Элли, — сказал Мэйгар. — Всё в порядке. Она всё равно сможет рисовать. Всё будет хорошо.
Он обнимал Анжелину, прижимая её к своему боку, и в его глазах стояли слёзы, пока он смотрел на меня. Он улыбнулся и вытер щёки одной рукой.
— Спасибо, — сказал он. — Спасибо тебе, Мост.
Я улыбнулась в ответ, тронутая тем, как он смотрел на мою подругу.
— Теперь можно снять жгут, — сказала я ему. — Нам надо убедиться, что теперь кровь течёт нормально, и я ничего не пропустила.
Он поколебался, глядя на окровавленный ремень, затем обратно на меня. После секундного колебания он кивнул, потянувшись к сцепленным концам. Аккуратно удерживая нейлоновый ремень на месте, он бережно убрал серебристый язычок из обрамлённой металлом дырки. Я смотрела, как плоть в этом месте из белой становится розовой, затем красной, когда он снял жгут и бросил на пол пещеры.
Когда кровь вернулась в руку, Анжелина заёрзала, снова застонав от боли.
Мэйгар крепче обнял её рукой, почти затащив к себе на колени. Она заплакала, уткнувшись в его плечо, а он гладил её по волосам, стараясь не дотрагиваться до порезов и синяков на лице. Он был с ней таким нежным, что я снова ощутила ту боль в сердце.
Я не собиралась допустить, чтобы он потерял её. Не сейчас.
Ревик, стоявший сзади, положил ладонь на моё плечо.
Из этого нежного прикосновения струилась любовь, благодарность.
«Спасибо, — послал он. — Спасибо тебе большое, жена».
Я подняла взгляд, улыбаясь ему.
Затем я снова сосредоточилась на Анжелине.
Согласно тому сиреневому свету, я сделала почти всё, что возможно. Я снова перепроверила всё, просто чтобы убедиться, и нашла несколько моментов, которые пропустила, сосредоточившись на её руке и ладони. Сиреневый свет затянул рану на её шее, и Балидор позади меня ахнул, увидев, как кожа смыкается воедино.
Тот сиреневый свет нашёл ещё одну глубокую рану на коже головы и затянул её тоже.
Я ещё раз перепроверила её, но остальное казалось поверхностным.
Она довольно сильно ударилась головой, но я не видела и не чувствовала сотрясения. Я смягчила синяк и опухоль, которые заметила там, ещё раз осмотрела её, затем решила, что на этом хватит.
Сиреневый свет начал медленно рассеиваться вокруг меня.
Перед глазами постепенно прояснилось.
Я посмотрела на Мэйгара, всё ещё державшего Анжелину почти на коленях. На моих глазах он поцеловал её и прижался щекой к её лбу.
— Думаю, пока что это всё, что я могу сделать, — сказала я ему. — Но кажется, она в порядке. Она до сих пор в шоке, — добавила я, когда он покосился на меня с каким-то непонимающим неверием. — Ей надо попить воды, если у нас есть под рукой питьё. И поесть. Она потеряла реально много крови, и я могу немного ускорить процесс, но это всё равно займёт время.
Я поколебалась, стараясь подумать, не забыла ли чего.
Но ничего не приходило в голову.
Когда это отложилось в голове, я медленно поднялась на ноги.
— Где Локи? — спросила я.
Только тогда я осознала, что толпа людей и видящих окружила сидевших Анжи и Мэйгара, а также меня и Ревика. Они просто молча стояли там плотным полукругом. Затем они медленно расступились, и я увидела Локи, сидевшего на земляном полу вместе с Джиной.
Подойдя к нему, я обнаружила, что его ранили в бедро.
Призвав сиреневый свет, я принялась работать над ним, пока Джина обнимала его и ласково убирала с лица его длинные волосы, которые полностью рассыпались из хвостика, обычно удерживаемого заколкой видящих.
Чтобы устранить причинённый ему урон, потребовалось намного меньше времени.
Он тоже потерял много крови и aleimi-структур — похоже, это сделали с ним клоны-телекинетики. Я попыталась влить больше света в них и в целом дать ему свет, поскольку я до сих пор вибрировала от того света, который передали мне, пока я пыталась открыть дверь.
Когда я закончила, его лицо обрело более здоровый цвет, а Джина испытывала явное облегчение.
В одной руке она держала пулю, которую я достала из его бедра, и уставилась на неё.
Она наблюдала, как я доставала пулю телекинезом, и её глаза выражали ошеломление, когда комочек металла упал на земляной пол. Она всё ещё выглядела так, будто не могла в это поверить. Я видела, как она трогает пальцем смятый металл, взвешивает его на ладони, словно не могла решить, настоящая это пуля или нет.
Когда я закончила с Локи, Балидор дотронулся до моей руки.
— Высокочтимый Мост, — нежно сказал он, посмотрев на меня, и его серые глаза оставались мягкими. — Мы все благодарим тебя за то, что ты сделала. Но нам надо, чтобы ты вернулась к Барьерной двери.
Поджав губы, он глянул на высокий каменный потолок пещеры.
Выдохнув, он посмотрел на проём в стене, откуда все они пришли, затем снова вернулся ко мне. Покосившись влево, я увидела, что Касс прижимается к его боку и стискивает его ладонь обеими руками. Я чувствовала облегчение в её свете и осознала, что Балидор тоже едва выбрался живым.
Все они едва сумели выбраться.
— Есть вещи, которые мне надо тебе рассказать, — признался Балидор. — Но сейчас не время, Высокочтимый Мост.
Его губы и тон сделались мрачными.
— Они идут сюда, — просто сказал он. — Мы не сможем сдерживать их вечно. Многие наши люди погибли наверху, пытаясь выиграть остальным время. Но даже после всего этого Миферы пробьются сюда. Это лишь вопрос времени. Их слишком много. И нас слишком много, чтобы всем спрятаться здесь.
Посмотрев на него, увидев измождение и беспокойство на его лице, я осознала, что он прав.
Кивнув, я послала ему импульс заверения.
— Ладно, — сказала я.
Поднявшись обратно на ноги, я посмотрела на Ревика, который тоже наблюдал за мной.
Свет всё ещё мерцал в его радужках. Я до сих пор чувствовала в нём благодарность и любовь за то, что я сделала для его сына. Он выглядел так, будто готов был расплакаться.
— Ладно, — повторила я, теперь глядя на одного Ревика. — Перед тем, как они пришли, ты что-то собирался мне сказать, муж. Ты собирался сказать, что ты знаешь, что нам нужно сделать, чтобы открыть дверь… и удержать её открытой.