Не было абсолютно никакого смысла связываться с этой штукой.
Его попытки напугать меня были примитивными, незрелыми. Оно не заботилось о Ревике. Ему плевать на него, на меня. Оно не понимало любовь или что-либо касаемо нас, так что оно пыталось действовать, исходя из того, что в прошлом сработало с другими людьми и видящими… давить на глубинные страхи нас всех, на чувство вины, на стыд, на ощущение недостойности, самобичевания и страха.
Это работало, потому что это напоминало зеркало, которое мы поднесли к своим лицам.
Но теперь я могла видеть сквозь зеркало.
Я видела существо, которое его держало, и оно ничего не знало о том, что говорило. Оно могло лишь имитировать. Оно могло лишь подражать без осмысления, топорно пытаясь задеть и причинить боль, подтолкнуть сделать то, что ему было от меня нужно.
Оно ничего не знало.
Оно ничего не понимало.
Так почему мне стоит утруждаться и говорить с ним?
— Пропусти нас, — сказало существо. — Пропусти нас, и мы позволим вам жить. Мы отзовём наши армии. Мы больше не станем убивать.
На сей раз я посмотрела на него. Конечно, не потому, что поверила… а потому что я реально снова говорила с ним. Оно пыталось вести со мной переговоры.
— Нет, — просто сказала я.
— Мы пробиваемся прямо сейчас, — сказало оно, глядя на меня. — Наши слуги прямо сейчас пробиваются сквозь красную землю. Мы убьём вас всех, если вы не поможете нам покинуть это место. Мы убьём каждого человека и видящего, чьё имя есть в том Списке…
Я рассмеялась, качая головой.
— Нет, вы этого не сделаете, — сказала я.
— Мы убьём многих… — прошипело существо.
— В это я могу поверить. Но вы не можете добраться до двери вовремя. Вы не можете добраться до меня. Если бы могли, вы бы со мной не говорили.
Когда новая мысль пришла в мою голову, я слегка нахмурилась, глядя на него.
— А почему вы со мной говорите? — спросила я. — Вы должны понимать, что теперь это со мной не сработает. Вы знали это уже какое-то время. Вот почему раньше вы не пытались вести со мной переговоры. Думаю, вы не пытались договориться со мной с тех пор, как я забрала Ревика от Салинса.
Нахмурившись и обдумывая это, я обвела взглядом серый ящик.
— …Это попытка отвлечь, — добавила я.
— Пропусти нас, — прошипело существо. — Пропусти нас, и мы оставим твоих людей в покое. Мы отправимся в новое место, новое время, на новую планету. Мы будем трогать тебя или твоих людей! Вы больше никогда нас не встретите!
На сей раз я нахмурилась по-настоящему.
— Вы нацелились на солнце, — сказала я. — Вы не пытаетесь торговаться со мной. Вы пытаетесь задержать меня, чтобы суметь самим обуздать солнце… чтобы использовать его и открыть одну из своих дверей прежде, чем я успею открыть наши.
Посмотрев на серые стены, я ощутила нарастающую злость, осознав, что они уже отвлекли меня слишком надолго — определённо дольше, чем мне стоило позволять.
Как мне отсюда выбраться?
Как я выбралась из ящика, в который поместил меня Галейт?
Как только я подумала об этом, мой свет расслабился.
Ревик.
Ревик — вот как я выбралась.
«Муж?» — позвала я его, устремляясь вверх через мой свет, через тот похожий на лестницу мост, ведущий к небу, к солнцу, к нему.
«Муж… где ты?»
Последовала кратчайшая пауза.
Я почувствовала, как двигаюсь сквозь ту паузу, путешествую выше и выше, сквозь ту лестницу света, следуя за нитями, пока не добралась до самого конца. Я последовала прямо до него, до нашей связи света, до его разума, до его присутствия… до его сердца.
Я почувствовала его сердце, то светлое бело-синее солнце, что жило в его груди.
Как только я сделала это, свет омыл меня жарким потоком.
Разноцветная лава хлынула вниз по той лестнице и в моё сердце. Бледные золотистые, зелёные, небесно-голубые, кроваво-красные, белые, жёлтые, оранжевые цвета… это струилось через меня в кристаллы двери, в существо за ними, в присутствие, которое я там ощущала.
Что-то во мне снова щёлкнуло, обретая опору в этой цепочке.
Я снова чувствовала связь с обоих концов. Я снова чувствовала себя, сбалансированную между ними.
Я чувствовала Ревика.
В этот момент я осознала, что Дренги были правы.
Я почувствовала, что это делает с ним, как это ломает его свет.
От него выплеснулось так много радости и так мало переживаний, что сложно было смотреть на это. Я чувствовала его радость, принятие всего этого света, готовность пропустить это через себя вопреки тому, что это делало с ним. Здесь он был прекрасен. Здесь он был богом.
Но Дренги не ошибались.
Это убивало его.
— Gaos, что нам делать? — сказал Джон. Он смотрел на потолок и чувствовал, как его сердце колотится всё сильнее, пока он переводил взгляд между высоким потолком пещеры и образами, мелькавшими на виртуальных экранах перед Данте.
Теперь он это слышал.
Он слышал крики в туннелях снаружи, пока они убегали от звуков копателей, приближавшихся к ним сквозь стены.
Они послали Юми с Врегом, Декланом, Тореком, Луриаал, Тавой и Чёрным Крылом.
Джон старался не думать о том, что его муж где-то там, но знал, что они нуждались в нём. Им нужно было установить новую линию баррикад, организовать какой-то военный отпор к тому моменту, когда они пробьются.
Он закрыл глаза, подавляя образы, которые так и хотели накатить на него.
Снова начались взрывы, и он вздрогнул, пригнувшись и наблюдая, как красная пыль сыплется со стен и потолка. Врег сказал им по армейскому каналу, что Дренги теперь просто швыряют Миферов в ОБЭ, используя человеческие тела, а не более ценных генетически усовершенствованных гибридов, чтобы замкнуть и пересилить органический механизм.
Врег сказал, что они пока не пробились, но поле начинает ослабевать.
— Десять минут, — пробормотал Балидор рядом с ним. — У нас от силы десять минут, Джон.
Джон посмотрел на лидера Адипана и кивнул вопреки кому в горле.
Балидор тоже остался здесь в основном для того, чтобы помочь держать щиты вокруг Элли, поскольку остальные разведчики помогали команде телекинетиков. Джон глянул на Касс, у которой последние полчаса шла кровь носом. Они с Мэйгаром выглядели такими бледными, такими истощёнными в плане света, что Джон поражался, как они вообще оставались в сознании.
Три клона-телекинетика уже умерли. Балидор сказал, что это наверняка вызвано эмболией головного мозга — распространённый диагноз, когда существо было убито в Барьере.
Дренги по-прежнему атаковали их всех.
Балидор сказал, что они также пытались атаковать Элли и Ревика, но Элли каким-то образом умудрилась их отбросить… а Ревик был настолько омыт aleimi-светом солнца, что ничто не могло до него дотронуться.
Тем не менее, Ревик тоже выглядел не лучшим образом.
Балидор, Джораг и Рэдди переместили их с Элли тела, пребывавшие в состоянии транса, аккуратно двигали их конечности, чтобы усадить их и прислонить к стене. Их кожа была такой горячей, что для этого пришлось надеть перчатки. И всё равно Джораг показал Джону ожог, который получил, когда задел кожу Ревика.
Джон не понимал, как одежда Элли и Ревика попросту не сгорела, и почему не вспыхнули их волосы или кожа, но Балидор сказал ему, что это всё равно aleimi-свет, а не физический свет и не огонь… он влиял на живых существ не так, как на что-то инертное вроде одежды или волос.
И всё же Ревик выглядел так, будто потерял в весе с тех пор, как всё это началось.
Его кожа сделалась ярко-красной, длинные волосы сделались совершенно мокрыми от пота.
Их ауры так далеко расходились от их тел, что никто не мог подойти к ним ближе, чем на два с половиной метра, не ощущая дискомфорта. Никто и не пытался с тех пор, как Джораг, Рэдди и Балидор их передвинули. Джон знал, что Балидор приглядывал за ними из Барьера, делая всё возможное, чтобы защитить их, пока они делали своё дело, но выглядело всё не лучшим образом.