- Не говорит. или не знает. Я только что с допроса.
- А я откуда знаю?
Игорь, не отвечая, глядел пронзительно черными круглыми глазами.
- Где ты провел ночь?
- В Завидеево.
- Чего это ты туда-сюда?
- Чтоб Тоню не волновать. Дела еще не закончил, а ей вчера обещал вернуться.
Да, Игорек — врожденный подкаблучник; счастье, что в супруги досталась ему не «владычица морская».
- Петр, говорят, ты явился чуть ли не свидетелем убийства.
Петру Романовичу ночное происшествие уже осточертело; куда больше волновал его царственный подарок — любовь юной незнакомки. В голове тотчас застучал Блок: «По вечерам над ресторанами… и каждый вечер в час назначенный. и вижу берег очарованный и очарованную даль.»
- Извини, Игорь, я занят.
- Чем? Происходит трагедия.
- Не преувеличивай.
- Я преувеличиваю? — завопил Игорь. — Ты избегаешь разговора со мной?
- Да в чем дело, черт возьми!
- Ты не замечал — нет, постой, не уходи! — не замечал, что покойный любил совать нос не в свои дела?
- Замечал. Какие роковые тайны он мог у тебя подслушать?
- Почему у меня?
- А почему у меня? Нас с тобой двое соседей осталось. Вот еще девушка въехала, — переключился философ с наслаждением, — к дядьке, в среду.
- В среду? — переспросил Игорь; тут Петр Романович заметил, какой у архитектора измученный, потерянный вид, и у него неожиданно вырвался «глупый вопрос», который он так и не собрался задать Вареньке:
- Кто поставил букет роз ко мне в маленькую комнату? Не ты?
Игорь так долго и задумчиво глядел на Петра Романовича, что у того проскользнула мыслишка: уж не сошел ли архитектор с ума? Наконец сосед высказался:
- Не я.
- А кто?
- Не знаю.
- Когда Подземельный закричал перед смертью, мне послышался еще один голос наверху. Не твой?
- Не мой. — Игорь встрепенулся. — Ты выдумал голос, чтоб отвести подозрения от себя?
- Игорь, ты в своем уме?
- Я-то в своем.
- Тогда вникни. Убийца исчез бесследно. И моя, как ты посмел сказать, «выдумка» на меня же навлекла подозрения. Да что это я оправдываюсь! — возмутился Петр Романович. — Чем мне медик мешал?
- Так был голос?
- Подходя строго логически — неоткуда ему было взяться. то есть деться. А почему тебя так волнует смерть Ивана Ильича?
- Потому что. — прошипел Игорь. — Потому что я тебя ненавижу! — и исчез, прозвенев стеклянной дверью.
Петр Романович остолбенел. между презрением слева и любовью справа, метафорически выражаясь. И конечно, выбрал последнее: нормально, «по-взрослому» позвонив из парадного в дядькину дверь.
7
Варенька очень удивилась «глупому вопросу». (Действительно, получать в подарок цветы — привилегия прекрасного пола.) Нет, ей в голову не пришло, но она хочет взглянуть. Можно? Он помедлил, но не нашел приличного предлога отказать. Можно. Ой, какие забавные часы. и качалка. Можно сесть? Можно. Какой старомодный комод, а розы дорогие, рублей на пятьсот. Что ты погрустнела? Как вас любят женщины! Какие еще женщины? Неужели тайком вам преподнес букет мужчина?
Петр Романович усмехнулся, сел напротив на кушетку и закурил (курил он редко).
- Оставим женщин.
- Вы их не любите?
- В меру.
- Почему здесь темно?
- Я, собственной, не живу в этой комнате, мне она не нужна.
- Странно. А чьи это фотокарточки?
- Вон маленький Поль с родителями.
- Да, хозяйку я узнала. А это кто?.. Не хотите — не отвечайте, мне просто нужно о вас побольше узнать.
- Зачем? — спросил Петр Романович подозрительно.
- Как! Вы уже забыли?
- Детка, о какой любви между нами может идти речь?
- Но я еще могу поступить в институт! У вас есть платное отделение?
- Где?
- На философском.
Он засмеялся.
- Да на кой тебе сдалась философия, а мне философ? (Варя тоже засмеялась.) Как дочь нового буржуа ты, наверное, умеешь считать деньги.
- Умею.
- Так вот, у меня их нет.
- У меня есть.
- Это не одно и тоже. Далее. Я старше тебя на четырнадцать.
Она перебила:
- Вы меня убеждаете или себя?
- Обоих.
- Меня не надо. Мужчин много, молодых много, но такого со мной еще не случалось.
- Со мной тоже, — вырвалось у него (опять против воли, как там, на галерейке, когда он сказал: «Люблю»). — Все, все! Предоставим событиям идти естественным ходом, не ускоряя.
Она промолчала.
- Это фотографии моих родных: мамы, отца и брата. Они все умерли.
Своей смертью, — почему-то добавил Петр Романович.
- А брат молоденький.
- Старый снимок. Он был на пять лет младше меня.