- Точнее, его шоферюга пер два огромных чемодана, а он с красоткой шел следом и вещал: «В старомосковских домах есть особая атмосфера, но лифта, как правило, нет.» Не знаешь, его бывшая не устроила свою судьбу?
- Что?
- Лана, говорю, замуж не вышла?
- Ничего о ней не знаю.
- Так-таки ничего? — Подземельный выпил и запел: «Любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь.»
- Да будет вам!.. прямо копилка соседских секретов.
Помолчали. Забывшись в глубокой задумчивости, Петр Романович опрокинул в рот услужливо наполненную стопку и замер.
- Я ж говорил, вторая веселее пойдет, перед народным напитком смирись, гордый человек.
- Ох, помолчите!
Иван Ильич занялся спиртом и съел все сало.
- Значит, Вареньку сюда Ангелевич пристроил, — сказал Петр Романович нечаянно вслух, как бы со стороны слыша свой голос: головокружительная отрава действовала круто.
- Ну, они же старинные приятели с адвокатом твоим.
- Иван Ильич, полчаса истекли.
- Так ведь не допили!
- Все, все, все!
Подземельный поднялся, прихватив объемистую фляжку, вышел, как под конвоем, в прихожую и спросил почему-то шепотом:
- Ты один?
- В каком смысле?
- К тебе никто не приходит?
- Да вот вы с чего-то осчастливили.
- Помянуть. — Сосед заглянул в дверной проем небольшой затемненной комнаты (еще кабинет, прихожая и кухня составляли отдельные владения философа). — Глянь, красный коврик под качалкой вместо лужи крови. (Петр Романович прямо оторопел!) Я все помню. Там нечто лежало. Потом. Сначала не лежало, а потом в крови.
- Слушайте, что вам надо, в конце концов?
- Ничего, Петя. Просто печальный юбилей навеял печальные мысли. — Медик на миг задержался в дверях. — Знаешь, какой у американчиков любимый спорт? Бейсбол.
«Допился, — решил Петр Романович брезгливо. — И я хорош. Немудрено от такой адской смеси.»
В темной комнате зашипело, лязгнуло и торжественно пробило десять. Он вошел, сел в качалку, головокружение усилилось, закачались картинки и фотографии на стенах, купол абажура, высокая башня напольных часов. И как-то внезапно провалился в сон.
Ему приснился дом, с виду ничуть не похожий на жилище в Копьевском переулке, но по забытому чувству любви и нежности, пронзившему душу, он узнал его — свой дом детства, в котором (в лабиринте мрачных клетушек, сюрреалистически пустых и тусклых) он вдруг заблудился. В помещении без окон сидели на лавках люди, он хотел узнать дорогу, но они молчали как мертвые. «Это умершие!» — сообразил во сне Петр; тут один из них — отец, узнал он в ужасе и упоении — указал рукой путь на какой-то дребезжащий звук, Петр пошел и словно проснулся. Но длился сон, дребезжал звонок, он вскочил во тьме, споткнулся обо что-то, сильно ударился левой ногой, открыл некую дверь и вновь увидел отца. Таким, каким помнил его в юности: в коричневом, с «искрой» костюме, лицо в морщинках, но кажется моложе в густой каштановой бороде и усах, которые он любил дергать в младенчестве. «Приклеенные», — говорил папа, подмигивая, а Петруша проверял, такая была игра. «Ты же умер», — выговорил он. — «Нет. Я пришел к тебе». — «Уйди, — испугался Петр. — Мне страшно». — «Мне тоже, — произнес призрак. — Прости». — «За что?» — «За смерть. И я тебя простил». — «Не понимаю! Как там у вас… в том мире?» — «Не дай тебе Бог туда попасть. Я еще приду».
Тут Петр Романович проснулся реально в качалке, которая, к изумлению его, продолжала покачиваться. Неужто сновидение длилось какие-то секунды?.. Часы услужливо ответили, отбивая. одиннадцать ударов. Час прошел. Какое, однако, ядовитое пойло! «Нет, оно дало мне возможность повидаться со своими!» Он поймал себя на диком суеверии и сплюнул, застольный разговор с Подземельным навеял эту дичь. Но давно уже, так давно, много лет не ощущал он такой любви, трепета и тайны.
Петр Романович поднялся перелечь на диван в кабинете, сделал шаг, другой. и застыл от страха. Болела левая нога, щиколотка, которой он ударился, когда шел во тьме. тьфу, пропасть! Ударился, ворочаясь в кошмаре, об изогнутую ножку — вот качалка и пришла в движение.
А в прихожей Петр Романович налетел на валяющийся почему-то посередке тяжелый стул и выругался от боли и бессилия — на мир, заставленный предметами, не желающими подчиняться, как во сне.
3
- Оленька, а почему вы меня не предупредили?
- Извини, не пришло в голову. Квартира отдельная. Эта девица тебе мешает, устраивает ночные оргии, водит мужчин?
- Да я ее видел только раз, когда взорвался автомобиль.