Петухова машинально достала мятый конверт и сунула его в свою сумку. Потом подъехали какие-то люди, началась суета. Появилась милиция, «скорая помощь». Окончательно пришла она в себя только в приемном покое городской больницы, где ей обработали ушибы и ссадины.
Митя в бессознательном состоянии был в реанимации.
Сбивчиво и невпопад отвечала она на вопросы милиции, а потом была доставлена домой.
Безучастно сидела на диване, уставившись в одну точку. Не было ни мыслей, ни желания куда-то идти, что-то делать. Давным-давно стемнело, но который был час, она не представляла. Единственное, чем была занята ее голова, — это подсчетом, сколько же ей осталось жить. Почему-то она никак не могла точно сосчитать, сколько же дней прошло с той злосчастной ночи на кладбище.
Девять, нет, восемь… или семь? Нет, восемь… или девять? Цифры щелкали в голове сухими костяшками счетов. Кажется, она сходила с ума. Как ни странно, отвлек ее какой-то слабый свет в прихожей. Она кое-как встала и заглянула туда. Светилось зеркало. Мерцало изнутри слабым зеленоватым светом, напоминая плохо освещенный аквариум.
Это старинное зеркало (надо сказать, порядком помутневшее) стояло в квартире Петуховой давным-давно. Не выбрасывала она его только из-за красивой черного дерева рамы. Никогда до этого подлое зеркало не светилось.
Валентина Сергеевна настолько привыкла к чудесам, что наблюдала за странным явлением безо всякого страха. Она только машинально отметила, что зеркало не отражает предметы. Свечение постепенно нарастало, и внутри его стали различимы два силуэта, которые постепенно приближались. Наконец они оказались довольно близко от рамы, но по ту сторону зеркала. Валентина Сергеевна узнала в одном из силуэтов ту особу, которая в парке подсела к ней на скамейку и лезла со странными разговорами. Вернее, не узнала, а скорее догадалась по многочисленным бантикам и лентам на платье, потому что лицо ее было как бы в тени. Второй же силуэт принадлежал мужчине средних лет, как показалось Петуховой, в военном мундире. Лицо его тоже было трудно различимо.
Они остановились и присели, но на что, нельзя было понять. Казалось, их окружает зеленоватый туман. Внезапно Петухова услышала голоса. Они шли не из зеркала, а как бы возникали посреди прихожей, причем были глухие и монотонные.
— Она нас видит? — спросил женский голос.
— И еще увидит не раз, — сказал мужской.
— Что ее ждет?
— Могила.
— Сколько ей осталось?
— Восемь дней.
— Есть ли выход?
— Выхода нет.
— Выход есть всегда! — прозвучал вдруг высокий детский голос. В тот же миг раздался треск и стало темно.
Валентина Сергеевна включила в прихожей свет. Все зеркало было покрыто густой сетью трещин. Это было ужасно. Даже дома нет спасения! Она быстро оделась, накинула плащ, взяла сумочку и выбежала из квартиры.
Куда идти? Конечно же, в больницу к Мите. И она побежала по ночным улицам. Ей казалось, что ее кто-то преследует, мерещились какие-то тени, но одно желание скорее увидеть Митю, узнать, как он себя чувствует, жив ли, заставило позабыть о страхах.
Вот и больница. Она вбежала в пустынный вестибюль и рванулась в отделение реанимации.
— Куда вы? — закричала заспанная нянечка.
— Мне к Воробьеву, — умоляюще попросила Валентина Сергеевна.
— Он спит.
— А как его самочувствие?
— Неважное. Сломаны рука, несколько ребер, сотрясение мозга, но опасности для жизни нет.
— Можно, я подожду здесь до утра? — Петухова вопросительно посмотрела на нянечку.
— Дело ваше, — равнодушно отозвалась та.
— А зачем же здесь? — вдруг спросил чей-то голос. Петухова резко обернулась.
Перед ней стоял довольно пожилой, невысокого роста, кругленький, чрезвычайно симпатичный человек с умными веселыми глазами.
«Нет, он не из этих», — сразу же решила Валентина Сергеевна.
— Кто вы? — спросила она.
— Я — Струме, — просто ответил человек. — А вы, очевидно, Валентина Сергеевна Петухова?
— Да, — удивленно произнесла она. — А вы откуда знаете?
— Я тут незадолго до вашего прихода общался с Митей. Он хоть и слаб, но в сознании. Он-то и рассказал мне все ваши приключения. Вкратце, конечно. Особенно мучить я его не стап, но, надеюсь, вы дополните.
— Ну как он? — спросила Петухова.
— Гораздо лучше, чем я ожидал. Кстати, это врачи разрешили мне с ним побеседовать. Ну пойдемте, Валентина Сергеевна. Нет ничего лучше, чем прогулка с дамой августовской ночью.
И он галантно взял библиотекаршу под руку. Удивительно, но наша дама не сопротивлялась, и они вышли из больницы.
В который уже раз пересказывала Валентина Сергеевна историю своих приключений и ловила себя на мысли, что эти пересказы нисколько ей не надоели. Более того, она вошла во вкус и, хотя тряслась от страха, все равно смаковала подробности.
Сидели они в небольшом, но весьма удобном номере Струмса. Гостиница, в которой жил профессор, была хорошо известна Валентине Сергеевне, хотя сама она была здесь первый раз. В ней обычно останавливались самые высокие партийные и прочие чины, посторонних в нее не пускали. И одно то, что профессор жил в таком месте, свидетельствовало, по мнению Валентины Сергеевны, что представителем нечистой силы он быть не может.
Петухова сидела в мягком кожаном кресле и живо описывала свои столкновения с духами.
Профессор между тем налил рюмочку коньяка, покосился на нее, кивнул на бутылку: мол, не хотите ли? Она энергично замахала головой.
— Ну, дело ваше! — Профессор медленно выпил, закусил долькой лимона. Посмотрел на библиотекаршу, как ей показалось, со скрытой насмешкой и властным жестом руки остановил захватывающее повествование на полуслове.
— Довольно, голубушка, — сказал он мягко, но решительно. — Рассказ ваш очень поучителен и настолько живописен, что напоминает мне фильм «Багдадский вор».