— Уже?
Он хмыкнул с кривоватой охальной улыбкой.
— Видишь ли… Элла, — вспомнил он, — она тоже думала, что будет нахлебницей, — он положил в рот ещё одно печенье, — её отец был против двух дармоедов, взамен одного. Не всем же везёт как тебе, — на этот раз он указал на Викторчика пальцем, одними губами проговорив что-то вроде: «Еб твою Эллиновую мать, скажи ему, что мне надо по-братски дать денег!», — и не у всех есть возможность жить… поедая печеньки!
Он даже поднялся, чтобы засунуть в мой хохочущий рот кусок выпечки, и плюхнулся обратно. Жевала я демонстративно долго. Мучительно долго и молчаливо.
— Ладно, — я прочистила горло и повернула голову к мужу, — Виктор, любимый…
— Нет.
Я взглянула на брата и пожала плечами, не переставая лыбиться. Выражение лица Рея стало обиженным:
— Почему? — по-брахмановски наглое, — хоче… те я вас буду ласково братиком называть? М? По-родственному. Ещё я умею любовные стишки писать! Хотите про вас напишу? — счастья в его глазах было даже больше, чем в викторывых — пассивной агрессии.
— Это все предложения? — безразлично спросил Витюсикчик.
— Как ты красиво обозвал свои порнографические инсинуации, — хрюкнула я, — я тоже своего рода поэт, знаешь ли! — деловито скрестила на груди руки, — огурец — в попец, отец — пиздец.
Рей возмутился:
— Там по-другому было! — всплеснул руками и бровями, — ничего ты не понимаешь в творчестве, сеструха-потас… бормотуха!
На мой заливистый смех начали оборачиваться аристократы.
— Вам пора, лорд Брахман, — не разделял моего веселья Виктор, — Мелентий, проводи… гостя за второй барьер.
Я решила быть вежливой и помахала ему пальчиками, после чего даже воздушный поцелуй послала.
— Я по нему скучала, — болтнула ногой под столом и притянула к себе чашечку, — если твоё мнение о нём возможно спасти, то сообщу, что весь род Брахман желает искренне обобрать тебя до нитки, в то время как он — только наполовину.
Уголок его губ дёрнулся в усмешке.
— Вторая половина по его проекту должна принадлежать тебе, расчётливая? — поворот головы к моему лицу, потерянному в чае.
Вот почему он такой догадливый, а?
— В моём представлении эта половина будет отдана под дикий кутёж нашей дочери через плюс-минус двадцать лет, — пожала плечами.
— Целая половина? — не скрывал удивления мужчина, — помимо нарушения порядка наследования, твои планы просто неосуществимы: слишком внушительные вложения для «кутежа».
Я пожала плечами.
— Я ещё даже не начала разъедаться! — объявила, — посмотрим, что ты скажешь через четыре месяца, когда будешь сводить концы с концами от моего потребления!
Он хмыкнул.
— Я не против, подбивающая, — отнял у меня чай он, скривился от сладости и сразу вернул, — ты же этого хотела услышать? — внимательный серебристо-голубой взгляд, — уверения в том, что меня не… ущемляет твоё потребление.
Прозорливый и прямой ты… негодяйчик. Меня нельзя смутить. Меня нельзя смутить, меня не… щёки порозёовели.
— Тебе уже доложили, что сегодня утром я со всеми вещами переехала в твою комнату? — если Элли просчиталась, то Элли будет идти тараном и дальше.
Виктор кивнул глазами.
— Я распорядился перенести твои целые после взрыва шкафы в гостиную, потеснив мои.
Больше минуты мы смотрели друг другу в глаза. Молча, но понимая, о чём думает каждый.
— Ладно! — первой сдалась я, — я забираю свою слова обратно и засовываю себе в… — эмоциональность преобразовалась в что-то эфемерно-трепетное, — те самые про использование твоей любви, — голос упал, — можешь использовать мою.
В ответ мне была подарена улыбка.
— Справляйся со своим чаем, смущённая, и отправляйся закрывать ту несносную портальную дыру в полу, которая мозолит мне глаза с самого своего появления там.
— Нет, ну это уже ни в какие ворота! — воскликнула, впилась в его губы своими, а после возмущённо добавила, — беспредел! Произвол! Моя дыра, моя комната и фактически моя женская половина, понятно⁈ Не будешь туда ходить, и мозолить никто ничего у тебя не будет!
Я вскочила на ноги, оставила на его лбу поцелуй и сбежала, планируя глобальную проверку своих вещичек, обязательное махание указательным пальцем перед чьим-нибудь носом, а ещё тихую спокойную ночь не над законченной чередой охранительных кристаллов, а с Агрархом над Рощей, развешивая эти самые защитюськи.
Не самой же мне лазить по крыше, из конца то в конец?
Глава 18*, если Варг не идет к своей судьбе, то Элли… к-хм, то есть судьба… ну вы поняли
«…двигателя внутреннего сгорания состоит из двух изохор и двух адиабат…»
— На кой хрен мне знать ваши выдуманные словечки, а? — буркнула, ткнувшись носом в книгу, — каждый автор их по-разному именует, а мне что делать? Вот что это за «адиабаты»⁈ Чёртовы физики-мужчины! Нет, чтобы договориться и не пудрить мне мозги, они сочиняют одно и то же в разных местах Танатоса, а после спорят кто из них слово заковыристей придумал! Р-р-р! Чтоб вас! Когда там уже произойдёт глобализация⁈ Я категорически не хочу быть единственной, кто додумался, собрал и наваял все общенаучные говняшки по механике в одном томе! Они что, боятся подраться, поэтому всё в разных изданиях⁈ — я прижала нос к открытому развороту и промычала в книгу, — чу-у-у-до-ови-ища-а!
Пятки упёрлись в подлокотник, пододвинув меня к противоположному впритык, чтобы отсиженный копчик прекратил ныть.
— Эх, были бы вы все женщинами, решилось бы всё за чашкой бренди, закусывая молочным шоколадом и обсуждая хм… высокотемпературную сверхпроводимость! Вот! Спорный момент, между прочим. Но не такой тупой, как кто первым увидел по пьяни синего суслика!
Переливчатый звон в голове. Я захлопнула томик и рванула к полке, чтобы скрыть следы собственной умственной деятельности. Так и за мыслящую посчитать могут, а это чревато… для женщины моего положения.
Витюсик уже встал?
Часы стукнули семь. Ну да, я слегка пропала в собственной голове на несколько часов. Спать не хотелось совсем, потому эти две недели я провела, сперва вчитываясь в корявые завиточки собственной писанины, редактируя на миллионный раз, а после стала сбегать сюда, после того как Роща засыпала (в переносном смысле — в прямом она бдела всегда, освещая мне тёмные коридоры до библиотеки своими волнами).
— Доброго утра, читающая, — сразу направился в мою сторону лорд, пустив за собой стайку служанок, что стали накрывать на столик рядом со мной, — полагаю, ты простишь мне завтрак здесь. Нет нужды накрывать в столовой — Андентерра и Эрик направились к Каменным ключам на отдых, Томлирих выполняет моё поручение, а ты полна неординарности, — он легко улыбнулся в ответ на мой радостный кивок и продолжил, — что на этот раз произошло в неумолимой судьбе леди Диаспоры?
Это он про «сюжет» в нескольких томах, которые я якобы читала уже несколько дней. Придумывать его было настолько легко, что на каждом завтраке мой «пересказ» входил в анналы, как самая прослушиваемая и увлекательная дрянь всей Рощи — слуги у дверей толпились, потирая ручки. Сахарный домик на такое не бы повёлся– у них там своих интриг хватает. Здесь же было настолько тихо, что ироничный, потому как не импонирующий главной героине Виктор позволял мне дичайше жестикулировать, брызгаться чаем и трясти полностью погруженную в сюжет Терру, чтобы она прочувствовала весь «экспириенс». Остальные завидовали — Витюсик периодически качал головой, сдерживая смех, а Том поджимал губы, желая поскорее сбежать от этого представления.
— Я и в самом деле уснула здесь, — потянулась к чашке с паучатами — все быстро привыкли, что из других я не пью, — совсем немного узнала, — грустно кивнула, — леди всё ещё остается на борту Семипалубного гончего, — махнула пальцами, — м! Но меня интересует кое-что другое: Терра с Эриком уехали? Надолго? — я хмыкнула, — это не потому ли, что я «испортила её малышу жизнь»? — процитировала, — ты в курсе, что теперь она прячет его от меня? — смешок, — а я всего лишь сказала ему, что в каждом городе, даже ближайшем от нас, есть бордель! Что? Я открыла ему глаза на жизнь, а она хочет снова закрыть их! Буквально завязать! — всплеск руками, — этот её отдых не спасет его от… придумала! Бумагу мне! — я хлопнула в ладоши, схватила вилку и начала активно употреблять овсяную вафлю, — благодарю, — когда мне всучили всё для письма — кажется за нами подглядывали, — вот! — я отложила приборы и начала диктовать себе в слух, — дорогой Эрик! Желаю тебе хорошего отдыха и замечательных воспоминаний! Так? Всё, на этом хватит раскланиваний: Отправляю тебе в пользование крайне удачную карту самых нужных заведений Танатоса, — отвлеклась и пояснила для Виктора, — мне мама на двадцатилетие подарила, — свёрнутая бумага была протянута мужу, — судьбоносная вещь, между прочим. Видишь крестики? Это все места, которые я успела посетить. Они периодически меняются, поэтому половины здесь уже нет — закрылись, — тяжёлый вздох, — в какой-то момент я посетила почти все, представляешь? Да! Письмо, — я вытянула губы, — мм-м… не потеряй! Я собираюсь передать её в наследство! Можешь отправить мне письмо с тем, что у вас происходит, но сильно не заморачивайся — расписание водных процедур и чаепитий меня не впечатлят. Разве что описание всех девочек… а-эм… нет. Ты не о том подумал, любимый. Мне же незачем в конце концов знать какие есть… ой всё! Молчу. Кхе-кхе… зачёркиваем. И: Счастливого времяпрепровождения в меланхолии и апатии. Я с тобой морально! Береги маму и берегись её сам! С наилучшими пожеланиями, Элла. Хорошо получилось. Надеюсь он додумается, что сбегать нужно ночью? Иначе сладкая Терра будет мечтать о пяти тысячах ножевых ранений в области моей головы, — взгляд в глаза Викторчику, — а у меня восхитительная голова! Я всеми фибрами души желаю ей целостности!