— А поехали на этом?
Вова согласился, имея в виду, должно быть, остановку Мухиной, с которой до Юбилейного пятнадцать минут прогулочным шагом, так что, когда я предложила выйти на одну раньше, удивился:
— А зачем здесь?
— Покажу тебе кое-что, — я постаралась принять таинственный вид.
— Ну, пошли.
Из большого помещения раздавался стук и сверление, и я повела Вовку сперва в маленькое.
— Смотри, какая красота! — я прошла с видом «идёт волшебница зима» (прям по Пушкину, ага), начала красиво разводить руками и азартно рассказывать, как наш коллективный разум здорово всё тут придумал сделать.
— Я смотрю, столы уже привезли, — кивнул он на оставленный прежними обитателями скарб.
— Ой, да это от прежнего хозяина осталось, — я похлопала по мощной тумбе и не удержалась от расхожей шутки: — Качественный офисный стол должен выдерживать как минимум двоих.
— Да? — глаза у него вдруг сделались тёмными-тёмными, он приподнял меня и посадил на столешницу: — Проверим?
В голове у меня сразу смешалось всё: и то, что отец буквально в соседнем помещении (а может ведь и сюда заглянуть), и что у Василича есть ключ, да и вообще дверь мы не закрыли мало ли кто вломится — и всё это вперемешку с диким накатившим желанием. Как же я по нему соскучилась, Боже мой…
И… ну, в общем, нормальные нам столы достались, выдержали, не качались и даже не скрипели. И я тоже сильно не кричала. По-моему.
Потом я, слегка смущаясь, закрыла дверь изнутри и сказала:
— Через другую выйдем, там ещё кое-что есть.
Мы вышли во двор (чтоб загадочнее было, конечно), я открыла большим буратинским ключом хозяйственную дверь большого помещения и повела Вовку через широкий коридор. Было в этом магазине место, которое можно было бы использовать вот прямо безо всяких перестраиваний — прибрать, помыть и желательно побелить — и будет шикарно.
Когда-то там, должно быть, был хранились запасы товаров, потому что остались следы от крепления полок, но сейчас этот зал стоял совершенно пустой, разве что по углам валялись начатые рулоны упаковочной бумаги.
— Ну как? — спросила я.
Он с некоторым сомнением на меня посмотрел:
— Похоже на склад.
— Вовка! Да это не склад! Ты посмотри на него — это ж готовый зал! А купили мы два магазина. Тот маленький — весь мой, а этот — с папой напополам.
Вовка оглянулся совершенно по-новому.
— И под что хотите?
— Папа говорит, можно спортивное что-нибудь организовать. А я вот подумала про танцы, кто-то на кругу говорил…
— Любимая, так это ж классно!
— Да, только бесплатно, боюсь, не получится. Надо как-то хотя бы содержание окупать. Не знаю, как ваши бедные студенты потянут…
— Обсудим. Надо тебе определиться, сколько ты хочешь получать за час, и с этим уже идти.
— А я примерно определилась. Точнее, я позвонила да поспрашивала. Двадцать пять-тридцать тысяч за час просят. Двадцать пойдёт? На толпу-то, наверное, можно раскидать?
В дальнем конце магазина снова засверлило.
— Так у тебя работает кто-то что ли?
— Папа, наверное. Пошли, посмотрим.
Папа, увидев нас, обрадовался:
— А я-то думал, как сейчас корячиться буду? Вова, поможешь?
Пропомогали мы целый час, и папа сказал:
— Ну что, пошли, что ли, к нам чай пить?
Я с сомнением покосилась на Вовку.
— Пошли-пошли! — пресёк нашу попытку слинять папа. — Помощников — и не накормить? Непорядок!
Чай, понятное дело, вылился в супы, котлеты, пироги…
Вовка глянул на наручные часы.
— Слушай, может уж тогда и на тренировку сгоняем? Заодно поговорим про зал.
Народу по причине мокроватого снежка на тренировке собралось раза в два поменьше, чем летом — то есть не шестьдесят человек, а где-то тридцать. Однако, среди этих энтузиастов нашлась дивная дева с зелёными волосами, которой и принадлежала идея массово учиться старинным танцам (или типа того). Мы с ней обменялись телефонами и договорились встретиться на месте во вторник в пересменок.
Вовка с энтузиазмом помахал разными железяками, закинул кое-кому мысль, что тока холод и слякоть, можно было бы и в зал временно переехать, потом у меня замёрзли ноги (я-то стою), и мы наконец-то пошли домой.
Весь остаток этого благословенного дня (и не менее благословенной ночи) я страстно желала, чтобы в училище неприятный кто-то, который задался целью организовать конкретно Вове весёлую жизнь, уже успокоился и нашёл себе более созидательную цель в жизни…
Но нет. Цепляться и докапываться к Вовке продолжали, и он сразу мне сказал, что увольнение ему грозит, только если вдруг снова надо будет поставить какой-нибудь рекорд. Это было так грустно, что я несколько дней с трудом заставляла себя ходить на работу, на учёбу и по всем этим важным делам. Хотелось тупо лежать и таращиться в ковёр.