-Эээ. Да ты вроде как заболел?
-И немудрено... Кхе-кхе-кхе!.. Ночевать осенью под ёлкой не очень полезно для здоровья.
Кашель тупыми иглами ткнул в рёбра и лёгкие. Прямо по топчану ко мне подошла Дарина, села рядом на поджатых ногах и потрогала мне лоб ладонью. Всё это серьёзно и молча. Вообще, за всё время я от девочки услышал всего несколько слов. Она покачала головой и сказала:
-Горячий.
Милана отвлеклась от приготовления пищи и тоже подошла ко мне, чтобы потрогать лоб. Согласилась с девочкой. Светиславыч сходил на улицу и вернулся с флягой кварты на четыре. Во фляге была вода. Мила оторвала от старого платья полосу ткани, намочила и протянула мне:
-Вот, положите на лоб и ложитесь отдыхать. Дядь Яр, тут поблизости ива растёт?
-Не знаю. Сейчас посмотрю. А зачем?
-Кору заварить. От жара.
-Понял.
Светиславыч ушёл за корой. Я лёг, положил холодную тряпку на лоб. Начинало знобить, было одновременно холодно и жарко. Даря укутала меня каким-то армяком и осталась сидеть рядом, обняв коленки. За столом сидел Ждан и перебирал патроны из стрелецкого пояса. Я заметил, что девочка смотрит на него со смесью страха и... отвращения что-ли? А ведь и на Вторака она вчера так же смотрела, я вспомнил. Только на Светиславыча она смотрела более-менее спокойно да на Милу, но та - девушка. Оно и понятно, ей теперь все мужчины противны и страшны, после того лысого. Вот же Чернобогово семя! Если бы можно было ту тварь сто раз убить, то сто раз и убил бы! Да! Отправил бы за Калинов Мост, потом снова и снова! Туда, к Ящеру! Вон его зубастая морда как злобно скалится, требуя себе пищи из душ! Нет! Не хочу туда! Не сейчас! Дарина!! Я вздрогнул и пришёл в себя. Кажется впал в забытьё. А это Даря тормошила меня за плечо, а Мила протягивала кружку с горячим отваром. Я дрожащей рукой взял снадобье, пригубил. Какая горечь! Но надо пить. Другого ничего нет. Кое-как допил и без сил опустился на топчан. Даря снова меня закутала. Я велел ей отсесть от меня чтобы не заразиться, но она только помотала головой. Вся в мать. Тётя Света тоже упрямая была. Но надо же было расклеиться в самое неподходящее время.
-Светиславыч.
-Чего, Вова.
-Как теперь с караулом быть?
-Не переживай ты, урядник. Ждан вместо тебя покараулит.
-Это... Дай ему мой самострел. Покажи - что там, да как. От меня сейчас всё равно толку как от бревна.
-Ладно. Спи давай.
И я с чистой совестью уснул. Не даром в старину говорили, что когда человека лихорадит - это бесы стараются из него душу вынуть да за Калинов Мост утащить. Мне снились то кошмары, то что-то непонятно-тоскливое. Иногда я просыпался, чувствуя что одежда вся промокла от пота, напряжённо вслушивался в сумрак избушки. Милана рассказывала Дарине о своей гимназической жизни, Светиславыч неразборчиво шушукался с Втораком. Я снова засыпал, вернее проваливался в расщелину между сном и явью. Иногда приходили видения из недавнего прошлого. Как-то пришёл Тянь. Он был таким же, как в тот день, когда его привёл ко мне в команду наш эскадронный командир - худой бледный парень с раскосым, доброжелательным лицом, который улыбался стеснительно, как девушка на первой вечеринке. Серая роба бронеходчика сидела на нём как-то нескладно, чужеродно. Хоть он и был почти мой ровесник, но я был старше его на целых два месяца войны и три полевых боя. Я тогда даже не стал спрашивать его о причине поступления в войско - едва присыпанные мелкие рвы с десятками тел сяньюней стояли перед глазами. Мы быстро подружились, хотя я и не панибратствовал. Просто мы разделяли время личного общения и служебного. Четыре месяца мы дрались бок о бок. Он был прекрасным наводчиком. Имея за плечами лишь ускоренные занятия в полевой рекрутской части, тем не менее у него здорово получалось подгадать миг для выстрела и это было залогом нашей удачливости. Именно благодаря способностям Тяня на нашем счету было три маньчжурских бронехода и пять бронемашин ещё до того, последнего боя. И вот Тянь впервые после смерти приснился мне. Он полупрозрачной тенью вошёл в избушку мимо не видящих его людей, сел на край топчана:
-Заболел, начальник?
-Ага. Простыл что-то.. Пинг.
-Да ничего, начальник. Ты не виноват ни в чём. Это мой выбор. Мой, собственый. Если сможешь - навести моих стариков и родню? Я не успел им...
-Обещаю, Пинг. Обязательно навещу. Надсыл я помню, ты как-то говорил.
-Благодарю, начальник. Прощай.
Тянь поднялся и вышел через закрытую дверь, помахав рукой на прощанье. И хоть краем разума я понимал, что это всё мой горячечный бред, но мне сделалось невыносимо тоскливо. Так невыносимо, что я всхлипнул и проснулся. Дарина озабоченно трогала мой мокрый лоб. Она что - так тут рядом и сидит всё это время?
-Даря. Ты хоть кушаешь?
Девочка покивала. Опять молчит. Ладно хоть вроде спокойна. В сумраке я разглядел сидящую возле печки Милану, смотрящую на огонь в печке через щели между дверцей топки и проёмом. Хотел позвать её, но передумал. Моё дело сейчас - как можно скорее выздороветь. Хотелось пить:
-Даря, дай водички.
Девочка проворно перебралась на край топчана, шаркая наспех обутыми башмаками добежала до стола, налила из фляги воды в кружку и таким же макаром вернулась. Даже кончик языка высунула, стараясь донести воду не пролив ни капли. Какая умница. Я с наслаждением выпил холодной воды, вернул кружку и снова закрыл глаза. На этот раз просто ухнул во тьму и ничего мне не снилось. По крайней мере потом я ничего не помнил. Проснулся уже на следующий день, со слабостью, но без жара. Скосил глаза вправо. Дарина посапывала, свернувшись калачиком между мной и Миланой и держа её за руку. Я усмехнулся - семейная счастливая жизнь. Дочка испугалась ночного кошмара и пришла спать к маме с папой. Вот только я не папа, Милана - не мама, а Дарина не маленькая дочка. И мы не в супружеской постели, а на грубом топчане в дряхлой избушке в лесу. Не похоже на счастье. За столом сидел Ждан и чистил разложенные перед ним части самострела. Светиславыча не было, Вторака тоже. Осторожно, чтобы не потревожить девчонок, встал с топчана, нашёл сапоги. Ждан посмотрел на меня ожидающе. Ведь раз хозяин самострела приходит в норму, то и дочищать как бы не надо - всё равно отдавать. Я махнул рукой:
-Доделывай. Я всё равно в ближайшее время таскать его не смогу.
Ждан пожал плечами и продолжил чистку. Значит Светиславыч научил его разбирать-собирать это оружие. Или Вторак научил. Похоже он не так прост как кажется. Я вышел на улицу и вдохнул свежий воздух. Голова закружилась, а ноги задрожали. Облака уже не пёрли низким серым навесом, а шли с разрывами, через которые проглядывало голубое небо. Погода улучшалась. После необходимого уединения с созерцанием природы я дошёл до стоящего под деревьями фургона. Хорошо, что его тут оставили. Вдруг маньчжуры решат с винтокрыла лес осматривать? Под густыми кронами фургон надёжно спрятан от взглядов сверху. У фургона на пеньке сидел Светиславыч и рассматривал карту. Вторака поблизости не было. Дёмин оглянулся на шаги, щёлкнул предохранитель пистоля.