-Нам Брусил нужен. На счёт парнишки потрещать. Мы его родственники.
-Вали отсюда, родственник.
Так я и знал. Никонов расстроено протянул:
-Ну ёлки-палки..
Охранники так и не вытащили оружия. Это нам на руку. В отличие от них мы отрабатывали быстрое извлечение пистолей из карманов тёплых курток. В результате грубый охранник и его товарищ оказались на прицеле двух стволов. Самодовольные улыбки съехали с их лиц. Никонов легонько качнул пистолем:
-Медленно достаёте оружие и медленно кладёте его на снег..
Охранники перекосили рожи. Ну как же - не пойми-кто оказался круче настоящих ватажников. Вторак спокойно задал вопрос:
-Есть желающие погибнуть ради атамана? Кто хочет стать героем?
Желающих не нашлось. Не та натура у охранничков, чтобы грудью от пули заслонять. За это денег не заплатят. Да если и заплатят... За Калиновым мостом деньги не нужны. Поэтому они, морщась и злобно сверкая глазами, медленно достали "стволы" и положили их на утоптанный снег. Отошли по приказу Никонова. Я подобрал пистоли, сунув их в карманы. Теперь мы держали парочку на прицеле.
-Вперёд, орлы! Надеюсь вам не придёт в головы мысль бросаться вперёд с криками "Стреляйте, братцы!" ?..
Усмехнулся Никонов. Я тоже улыбнулся. В здании бывшего склада было немного теплее чем на улице, хотя скорее всего так только казалось. По сторонам лежали кучи ржавого хлама. Ближе к дальней стене горел большой костёр. Около него расположилось девять человек. Четверо сидели особняком, держали в руках курящиеся парком железные кружки. Это, верно, работники. Сортируют и складируют металл. Ещё один тоже сидел особняком. Нахохлившаяся фигура зябко куталась в армяк и очень знакомо шмыгала носом. Это Ждан, нет сомнений. Вроде не связан. Ну да, бежать-то некуда. Ещё трое были похожи на уличных охранников. Такие же самонадянно-крутые. Они громко хвастались друг перед другом своими достижениями в деле "обрабатывания" трактирных шлюх - где, когда и скольких за один "заход". Само собой безбожно врали при этом, но их враньё не смущало. Наоборот, чем более на грани правдоподобности удавалось соврать, тем считалось круче. Ну такое вот развлечение пополам с самоутверждением. Представляю что там напридумывал Ждан: в его возрасте легко верится в чужие половые подвиги. А вот и главарь, грузный мужик в меховой шубе и щегольском лисьем треухе. Дорогая одежда нелепо выделялась в обстановке старого склада. У мужика было широкое, круглое лице. На вид он определённо был потомком коренных сибирцев с их желтовато-смуглой кожей и раскосыми глазами. Мужик сидел в удобном конторском кресле, таком же нелепом среди металлолома и серого искамня, как и его шуба с шапкой. Как только наши "провожатые" выступили в световой круг костра, сразу прекратились завиральные разговоры и повисла изумленная тишина. Атаман словно очнулся от своих раздумий и удивлённо спросил:
-Вы чего тут? Кто ворота стережёт?
Голос у него оказался неожиданно высоким. Я стоял позади охранников в паре саженей и они это чувствовали. Поэтому с ответом не спешили. Зато ответил Вторак. Он выступил из тени так, чтобы между тройкой хвастунов и им оказались двое незадачливых привратников и спокойно сказал:
-Да не волнуйся, Брусил. Никуда ворота не убегут - чего их сторожить?
Мужик в треухе быстро справился с неожиданностью и снова спросил, уже у Вторака:
-А ты кто такой? Чего надо?
-Что тебе в имени моём?
Вопросом на вопрос ответил Вторак и улыбнулся. Троица "половых великанов" полезла было за пазухи, но Никонов покачал головой:
-Не шебутитесь, ребята. Вы на прицеле. Жаль будет ваши хорошие кафтаны - кровь плохо отстирывается.
Как водится, они не поверили на слово и продолжили совать руки под полы. Грохнул выстрел, пуля выбила фонтан пыли и искаменной крошки неподалёку от их ног и с протяжным визгом отскочила куда-то в темноту. Под потолком металось эхо выстрела. Уши немного заложило, но слышимость осталась терпимая. Армейский пистоль бахает мягко. Все замерли, взгляды троицы направились в мою сторону, но меня они не разглядели. Я оставался в густой тени укладки старых труб, а они до этого смотрели в сторону костра. Вторак всё-таки решил представиться:
-Я друг семьи вон того паренька.
Брусил уже освоился. Он медленно сложил руки на груди и откинулся на спинку кресла. Понял, что мы не убивать пришли. Дураки атаманами не становятся. Брусил мотнул головой в сторону троицы сластолюбцев:
-Эй, спокойно. Держите руки на виду.
И уже Никонову:
-Понятно. Забрать наверное хочешь?
-Хочу.
-Парень мне деньги должен. Возместишь - забирай его.
-Деньги? Он?
-Ага. Я за ним не бегал. Это он пришел ко мне и попросил денег в долг. Я назвал условия, он согласился. Всё по-честному, земляк.
-Я тебе не земляк. И много занял?
-Десять червонцев. Брал на две недели. Срок вышел, деньги он не вернул. Пусть отрабатывает. Плюс маржа.
-Сколько?
-Полтора десятка червонцев. Сумма грошовая, но важен порядок. Если никто не будет отдавать долги, то что будет в мире твориться? Короче - пятнадцать червонцев и можешь забирать щенка.
-А если мы уйдём просто так?
-Ну.. Насколько знаю - у паренька сестрёнка есть. Милая девчонка, говорят. Жаль, что калека. И дядя есть. Будет нехорошо, если с ними что-то произойдет.
Никонов стоял ко мне почти спиной, поэтому выражение его лица я не видел. Угроза прозвучала почти извинительным тоном, однако не надо было расчитывать на доброту атамана. Это мы сейчас их смогли врасплох застать. А потом они соберутся всей ватагой и наверняка осуществят угрозу атамана. Тем временем Никонов продолжил:
-Хорошо. Мы вернем долг. Завтра.
-Лады. Но сопляк останется с нами. Принесёшь деньги - заберешь его. Не то чтобы я тебе не верил, однако что скажут люди?
-Я понял. Мы уходим.
Вторак сказал это громче, специально для меня. Коротко кивнул присутствующим, развернулся и пошел в темноту. Я прикрывал его. На границе света Вторак остановился, достал пистоли охранников. Разрядил оба, положил на снег, обоймы оставил себе и сказал:
-Мне чужого не надо. Патроны потом верну.
Убедившись, что ватажники не собираются нас немедленно преследовать, я тоже поспешил убраться на улицу. Мы шли хрустя снегом мимо коробок бывших цехов и молчали. Пришли прямо в комнату Дёмина, не пряча оружие в захоронку. Светиславыч ходил из угла в угол, тем более что и ходить было не далеко - четыре шага туда, четыре шага обратно.
-Ну? Где этот паршивец?
Зло спросил Дёмин, побледнев. За злостью чувствовалась тень испуга. Никонов расстегнул армяк и устало сел на табурет у стола:
-У Брусила он. Завтра заберём.
-Да как он к нему попал?!
Удивился Светиславыч. Вторак потёр лицо ладонью и ответил:
-Ничего необычного. Денег занял, а вернуть не смог.
-Что?!
Ещё больше удивился Светиславыч, потом разразился крепкими словами в адрес незадачливого заёмщика. Когда первая волна гнева схлынула, он сел на заправленную шерстяным одеялом кровать и спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:
-Но зачем ему занимать деньги у главаря? Кстати, сколько он там нахомутал?
-Пятнадцать червонцев.
-И это сейчас, когда каждый рубль на счету...
Расстроился Светиславыч. Мне было неприятно смотреть, как человек, мужественно державшийся в условиях вторжения, сейчас казался раздавленным обстоятельствами. Конечно, на него навалилась ответственность за детей, но главное, что на него давило - невозможность скорого излечения Миланы. Да еще и возможность того, что она останется калекой на всю жизнь...
-Вот завтра и спросим его - нафиг ему такие деньги и как он их собирался отдавать.
Сказал Никонов. Помолчал и добавил:
-Не беспокойся, Светиславыч. Деньги я за него отдам. Ты, главное, Милане не рассказывай. Ладно?