– Но мне же нет восемнадцати, – я недоверчиво взглянула на них.
– В Америке водят с шестнадцати, – отозвалась мама.
Я подняла права и заметила, что на дне лежат ещё и ключи о машины. Мои глаза широко распахнулись.
– Машина! – охнула я.
– Можешь выйти и оценить, – улыбнулся Оливер.
Я вскочила и, сломя голову, помчалась во двор, чуть не упав, запнувшись о ковёр в холле.
Все слова, которые могли описать мои эмоции в тот момент, когда я увидела свою машину, были нелитературными. Я закрыла рот руками, чтобы не сказать их вслух. Но поросячий визг я всё равно не смогла заглушить. Я запрыгала на месте, словно попрыгунчик.
Красная. Жутко дорогая. Я не разбиралась в марках, но точно знала, что это кабриолет. Верх машины был откинут. Спереди красовался значок BMW.
– Это BMW Convertible кабриолет. – Оливер с мамой тоже вышли во двор.
– Спасибо! – очень громко сказала я, затем крепко обняла сначала маму, а затем Оливера.
Мне нечасто что-то дарили, а уж подобное – тем более.
– Твой отец сказал, что ты умеешь водить машину, но мы всё равно решили купить на автомате. Поэтому тебе просто нужно будет нажимать газ и тормоз. – Оливер протянул мне права, которые я забыла на кухне.
Я ещё раз поблагодарила их с сияющей улыбкой от уха до уха.
Ну, теперь уж ничего не испортит мой первый день в этой заморской школе. Даже встреча с Маркусом.
Первое, что я поняла, подъехав к школе – это то, что в ней учатся безумно богатые детки. Я думала, что моя машина была крутой, но здесь много таких.
Во-вторых, одеваются здесь так, будто пришли не получать знания, а на показ мод. И я сразу выделилась из толпы своим безвкусным, чересчур скромным нарядом.
Волновало ли меня это? Нисколько. Кто они такие, чтобы меня заботило их мнение?
Я вылезла из машины, выпрямила спину, гордо задрала голову и пошагала, не обращая внимания на неодобрительные взгляды размалеванных учеников.
Школа встретила меня непонятным шумом и галдежом подростков. Тишина и покой превратились в осиный рой. Ученики что-то активно рассказывали своим друзьям. Все смеялись, оглядываясь по сторонам.
Я шла, медленно пробираясь сквозь толпу к кабинету секретаря. Она выдала мне моё расписание и карту школы – надо же. Но, как оказалось, в этих коридорах правда можно заблудиться.
Мы с Оливером и мамой тщательно выбирали расписание на этот семестр. Оливер был уверен, что мне не стоит посещать историю и английскую литературу, так как это слишком сложно. Эти предметы сами по себе слишком объемные в изучении, а уж то, что английский мне не родной язык, значительно усложняет эту задачу.
Я не противилась, отдав предпочтение точным наукам. Мама возмущалась, говоря, что я могу не потянуть, но я знала эти предметы очень хорошо, да и формулы везде одинаковы. Также я добавила себе биологию, английский язык, физкультуру – куда же без неё. Для разнообразия записалась еще и на курсы французского языка.
В понедельник первым уроком стояла химия. Я развернула карту школы, пытаясь понять, где находится данный кабинет. Я так засмотрелась, что не заметила, как врезалась в кого-то.
Поднимаю глаза, чтобы увидеть, как на меня зло смотрит невысокая блондинка. В ней не было ничего особенного – обычная кукла. Таких сейчас много. Все, как на подбор, с маленькими носиками, накаченными губищами, наращенными ресницами, скулами, силиконовыми грудями и попой.
– Смотри, куда прёшь! – взвизгнула она.
Фу, ну и противный у неё голос.
– Ты что, новенькая? – Она окинула меня презрительным взглядом, затем сморщила нос, став один в один мопс.
Эта кукла всем своим видом пыталась показать своё превосходство надо мной. Мол, кто я и кто ты? Но меня это не трогает. Я поднимаю брови вверх.
– Ты что, глухонемая? – не отстаёт она.
– Да, – спокойно отвечаю, – я – новенькая.
– Что за акцент?
К ней подходят еще три девчули.
Две из них очень похожи на эту наглую сучку. Единственное, что отличалось – это цвет волос. А вот третья не была так накачена. У неё были обычные черты лица, просто завернутые в красивую обёртку. Казалось, что она не очень здорова и старалась скрыть это тонной штукатурки. Я неодобрительно мотаю головой – ненавижу косметику.
Но девушки вдруг замирают, потеряв ко мне всякий интерес. Теперь они смотрят куда-то поверх моей головы. Я оборачиваюсь и тоже застываю.
Два парня. Невероятно красивые, высокие, накаченные. Не парни, а произведения искусства.
Они идут, высоко задрав головы, не откликаясь на приветствия и никуда не спеша.