– Что происходит? – Я верчу головой. – Почему они так пялятся?
– Печать позора, – она скорее выплевывает эти слова, чем произносит.
Я ничего не понимаю. Это должно вызвать у меня какую-то реакцию?
Да ты что? Печать позора? Как так-то?
Она ожидает чего-то подобного?
– Эм-м-м, окей, – произнесла я, размышляя, что можно ответить в подобной ситуации.
Как следует задуматься, у меня не получилось. В столовую вошли Маркус и его друг, Ник. Я замерла, кожей почувствовав его присутствие. Затем сжимаю кулаки, напоминая себе, что при свете дня я для него пустое место.
– Эй, – девушка вдруг сама обратилась ко мне, – лучше не смотри.
Я только сейчас заметила, что задержала дыхание, увидев его.
– Меня зовут Яна, – вновь представляюсь я, пытаясь проглотить тошноту, возникающую каждый раз, когда Маркус проходит мимо меня, словно я – предмет мебели.
– Мне все равно, – кривится она, после чего встает и уходит.
Я остаюсь одна. Шум в столовой возобновляется сразу, как только девочка в спешке убегает. И мои мысли тонут в этом противном перешёптывании.
Я тоже встаю. Вот тебе и попыталась с кем-то подружиться. Но, знаете, она мне почему-то понравилась. Немного зашуганная, но глаза у нее очень живые.
Это только оболочка у нее пытается оттолкнуть, а сама она нуждается в поддержке. Как, собственно, и я.
Надо поподробнее узнать, что такое печать позора. И спросить я могла только у мамы и Оливера.
В этот раз мама решила не заморачиваться с готовкой. Она весь день провела в клинике Оливера, поэтому вечером просто заказала ужин из ресторана.
Всё время, что я живу с ними, мама готовила сама, поэтому я думала, что Оливер предпочитает домашнюю еду, однако он не возражал.
– Оливер, – обратилась я к нему сразу, как только мы сели за стол, – что такое печать позора?
Он замер. Как и мама. Они уставились на меня так, что мне стало не по себе.
– Что? – удивленно спрашиваю я, прикусывая щёку.
– Где ты об этом услышала? – пропищала мама.
– От одной девушки. Я попыталась с ней подружиться, но она сказала, что нельзя из-за печати позора. Что это?
Мама выдохнула. Оливер тоже расслабился. А я так и сидела в недоумении. Видимо, это не очень приятная вещь, раз даже они так испугались.
Весь ужин я молчала, но в каждом моём взгляде читался вопрос. И мама, в конце концов, сдалась.
– Эта метка ставится на девушку… – начала мама и тут же закончила.
– Кто её ставит?
– Парень, – отвечает она. – После проведенной вместе ночи.
– Для чего? – Я прищурилась, всё ещё ничего не понимая.
Мама пожала плечами, дальше продолжил Оливер.
– Раньше эта была метка для гулящих девушек. Она ставилась, якобы, чтобы наказать эту девушку. Но на самом деле, это было либо для развлечения, либо из-за обиды. Над этой девушкой начинали смеяться, её сторонились, обзывали.
– И? – У меня в голове всё равно не складывалась картинка.
– Ну, обычно это не длилось долго. Пару месяцев. Потом всем надоедало, и девушку оставляли в покое.
– То есть, – я попыталась собрать информацию воедино, – та девушка, которую я встретила сегодня, шалава?
– Сейчас в нашем городе только одна девушка с такой меткой. Жаклин Томсон. И она точно не такая девушка. Жаки всегда отличалась благоразумием, но что-то случилось. Мы не знаем, что именно. И теперь она – изгой.
– Изгой?
– Да, – Оливер давно уже перестал жевать, теперь просто сидел, скрестив руки. – Времена меняются и нравы, к сожалению, тоже. Дети стали агрессивнее. И теперь они не просто смеются и обзывают… Сейчас они издеваются, доводя до самоубийства.
– Эта девочка… – я не договорила, сглотнув.
– Пыталась, – подтверждает Оливер.
– А как же её друзья? Где были они?
– Печать распугивает тех, то рядом, – вздыхает он. – Если ты рядом с тем, на ком стоит печать, то и на тебя она автоматически распространяется.
– Друзья отворачиваются, общество гонит… – Я знаю, о чем говорю.
Разве от меня не отказались, когда я потеряла свое преимущество?
Я ощутила знакомую посасывающую боль в груди. Есть мне больше не хотелось, поэтому я, поблагодарив за ужин, скрылась в своей комнате.
Оливер сказал, что над ней издевались. Что он имел в виду? Мне даже страшно представить.
Утро. Понедельник. Я проснулась задолго до будильника, сама не понимая причин такого странного бодрствования.