С одеждой опять решила не заморачиваться, выбрав простые белые шорты и темную футболку с рисунком оленёнка Бэмби. На голову надела вязаную шапочку-беретку, так как голову мыть не хотелось.
Я спускаюсь вниз. На кухне меня встречает Оливер в фартуке, надетым поверх классических брюк и кремовой рубашки.
– Где мама?
– Она собирается, – Оливер налил мне кофе.
– Куда?
– Мы едем в Майами.
– Классно, – протянула я. – Надолго?
– Завтра вернёмся. У меня дела в главном офисе, а Мэри хочет пройтись по магазинам.
– Я тоже хочу в Майами. – Я скривила губы. – Я во Флориде всё лето, но ничего не видела.
– Ну, сегодня ты учишься. – Он покачал головой, взглянув на наручные часы. – Я спрошу у Мэри, не составит ли она тебе компанию в следующий уик-энд.
– Фу, – я еще больше сморщилась, – я не хочу с мамой.
– Но тебе ведь нужна компания. Ты же не можешь отправиться в большой город одна.
– А если я найду себе напарника, то вы отпустите меня?
– Поговорим, когда найдешь, – улыбнулся Оливер.
Хм, надо постараться.
Я выхожу из машины, заметив Жаклин Томсон, входящую в школу. Ускоряю шаг, чтобы догнать её. Открываю дверь и вижу большеглазую, сидящую на полу. Она поскользнулась и упала, что ли?
Я протягиваю ей руку. Она ошарашенно выпучила свои глаза.
– Ты типа очень неуклюжая, да?
Выражение её лица чётко говорит, что девушка не собирается опираться на мою руку, но и сама вставать тоже не пытается.
Так дело не пойдёт!
Я сама хватаю её за плечи и пытаюсь поднять. Ух, она не такая уж и легкая.
Жаки все-таки поднимается. Её джинсы в пыли. Я принимаюсь отряхивать мусор. Девушка вздрагивает, но не отходит.
– Я ведь даже не узнала твоего имени, – говорю я ей.
Конечно, я знала его. Но она должна была сама сказать – такие ведь правила знакомства?
– А это Жаки, – слышу я. – Местная потаскушка. И я бы на твоем месте не прикасалась к ней.
Вот сука! Больше всего ненавижу, когда лезут туда, куда их не просят. Я делаю вдох и выдох, чтобы не сорваться и не начать кричать.
– Ну, я рада, что ты не на моем месте, – спокойно отзываюсь. – Позволь мне самой решать, к кому прикасаться, а к кому нет.
Жаки удивленно замерла. Мегера тоже не ожидала такого поворота.
– Ты – новенькая, поэтому, наверно, еще не разобралась в правилах нашей школы.
Да плевать я хотела на правила этого дурдома, если здесь абсолютно нормально травить девушку только за то, что она переспала с козлиной!
Признаться, я думала об этом полночи. Кто поставил Жаки эту печать? И на ум каждый раз приходило только два имени: Маркус или Николас.
Кто их них?
Я не хотела верить в то, что это Маркус. Хотя его отношение ко мне и оставляло желать намного лучшего, но все-таки он спал со мной вот уже несколько недель и не кричал об этом во всеуслышание.
Наоборот. Наша связь держалась в строжайшем секрете, словно мы занимались чем-то противозаконным. Хотя, согласна, такой секс должен быть запрещён законодательством, как способ манипулирования.
– Я знаю правила всех школ, – мотаю головой. – Учиться, учиться, еще раз учиться. Всё остальное меня не волнует. А ты, силиконовая королева, занимайся своими делами.
Я подбадривающе улыбаюсь Жаки. Та стоит бледная, как смерть.
– Да как ты смеешь? – завопила стревозина. – Ты еще пожалеешь об этом!
Она пытается меня запугать?
Видимо, плохо старается: мне нисколечко не страшно. Такие сучки меня не пугают. Я сама могу быть стервой, если надо.
Я изображаю рукой пистолет и направляю его на эту барышню со скверным характером. Та открывает рот – ну на, вылитая лягушка.
– Буду с нетерпением ждать, – усмехаюсь я, затем перехожу на родной язык. Я понимаю, что так она меня не поймёт, но в этом-то и суть. Пусть ломает голову над тем, что же я такого ей сказала. – Детка, закрой рот, а то муха залетит.
Я хватаю Жаки за руку, попутно спрашиваю, какой у нее урок. Химия, как и у меня.
Мы садимся за ту же парту, где я сидела в одиночестве. Оказывается, раньше это было место Жаки – совпадение? Не думаю.
Она все время смотрит на меня как на гуманоида, честное слово.
Я сделала что-то из ряда вон выходящее? Ну, возможно, поставила на место одну выскочку, но на этом ведь все.
– Тебе лучше пересесть, – говорит она.
– Да, да, это мы уже проходили. Печать позора – это та еще фигня.
Но меня она не пугает. Совсем. Больше всего в этой жизни я боюсь одиночества. Что я и пытаюсь объяснить Жаки. В её глазах блестят слёзы, которыми она старается прикрыть боль, щемящую сердце. Мне становится жаль эту девушку. Она через многое прошла – это видно.