– Сколько тебе сахара? Три ложки? – Мама попыталась пошутить – папа не пьет сладкий кофе вообще, но папа только раздраженно вздернул брови. – Ладно, ладно! – Мама примирительно улыбнулась. – Я помню, ты же никогда…
Папа покривился. Он не выносит никаких напоминаний о том, что когда-то они с мамой жили вместе. Или не жили – встречались… Ведь я-то родилась… Почему не выносит – я интуитивно чувствую, но слов для этого пока найти не могу. Как-то его это нервирует. Хотя к маме он относится сложно: то цепляется к каждому слову, а то с удовольствием смотрит на ее ровную подтянутую фигурку, когда она этого не видит, внимательно слушает ее рассказы – мама милая, начитанная, иногда, если она в ударе, может вдруг очень интересно и увлекательно рассказать что-то. Но… не любит же! Иначе бы все было по-другому. Наверное…
Папа приклеил улыбку, поерзал, почесал живот, быстро глянул – не вижу ли я, не буду ли вышучивать… В этот момент мимо папы, не обращая на него ни малейшего внимания, царственно продефилировал Робеспьер, наш кот-красавец.
– Можно убрать кошку? – спросил папа, с неудовольствием глядя на него.
– Это кот, пап, а не кошка, – ответила я.
– Разница есть? – уточнил папа в который раз и сам засмеялся. Еще больше его развеселила мамина реакция – мама засмущалась. Это повторяется каждый раз.
– Пап, давай анекдот, – ласково сказала я. Потому что шутить на тему, кот или кошка Робеспьер и вгонять в краску маму – это похуже, чем папины анекдоты.
– А, да! Слушай! – Папа подмигнул маме. – Приходит мужик домой… – завел он анекдот, который я слышала от него тоже много раз, но мне каждый раз было смешно. Глупый, страшно глупый анекдот. А смешно – от стыда и оттого, что папа становится похожим на наших самых глупых мальчиков.
Это мне смешно. А мама слушает-слушает его, потом отвлекается, начинает думать о своем, взгляд ее заволакивает грустью… И она, разумеется, пропускает момент, когда надо смеяться. Вот это и есть самый ударный момент – папа хохочет, глядя, как мама растерянно улыбается, боясь его обидеть – вдруг папа подумает, что анекдот был несмешной, расстроится! Вообще мама совершенно не знает, как общаться с мужчинами. Наверно, поэтому она одна. Я-то рада, что у нас в доме нет никакого постороннего мужчины и даже моего папы. Не хотела бы я, чтобы папа с его непростым характером жил вместе с нами. А уж чужой человек тем более. Но маму мне иногда становится жалко. Особенно когда она, думая, что я ее не вижу, смотрит на себя в зеркало, как будто там кто-то другой – человек, которого ты не знаешь и не очень-то и хочешь с ним знакомиться…
Мама одна, потому что она думает, что к мужчинам нужно относиться, как к людям. Именно так она мне советовала, когда я влюбилась. Я влюблялась уже два раза, в пятом классе и в седьмом. И оба раза мамины советы мне необыкновенно вредили. Потом уже, разочаровавшись в мужчинах, в любви, я начинала вести себя правильно. И они бежали за мной, писали, даже – звонили! Кто сейчас звонит?! Только когда уже совсем припрет человека… Но было уже поздно, я уже к тому времени теряла к ним интерес. А до этого… Оба просто выворачивались наизнанку, чтобы показать свое жалкое мужское превосходство, хамили, наглели, кривлялись… А всё потому, что мама советовала мне, как себя вести. Она хотела как лучше. Что знала, то и говорила. А что может знать о мужчинах моя мама? Которая шестнадцать лет назад родила меня, и, сколько я помню себя, живет совершенно одна – красивая, тонкая, невероятно порядочная, без вредных привычек, с одними только полезными…
– Пропустила? – Папа заливисто захохотал. – Пропустила, пропустила, где смеяться!..
Мама засмеялась вместе с ним, а я лишь плечами пожала. Ну разве так можно? Сказала бы ему сейчас: «Дебильный у тебя анекдот. И сам ты дебил!» Он бы тут же задергался, завертелся, попробовал бы рассказать другой анекдот, посмешнее, покруче… А смеяться над самой собой вместе с папой…
– Ну, а тебе, Алехандро, хотя бы смешно? – Не дожидаясь моего ответа, папа сам продолжил: – Ну во-от! Потому что ты моя дочка! Родной человек! Алехандра Сергевна… А мама, она так… Сбоку припека… То ли дело – Александрос… – Папа подумал, как бы еще переврать мое нормальное русское имя, не придумал, нахмурился.
Мама растерянно улыбнулась. «Растерянно, растерялась, растерянная»… Это основная характеристика моей мамы. Мама растерянно отвечает, растерянно смотрит, растерянно спрашивает, улыбается, прячет глаза, в которых слезы, растерянно дарит подарки и растерянно говорит вечером в свой день рождения: «Ну вот и хорошо, что никто особенно не позвонил… и не написал… Как будто и года не прошло, не прибавилось…»