Январь 1916 г.
Мадригал
Мои глаза преддверье летней ночи.
В июле вечер, тюль из синевы.
В них каждый миг становится короче,
И в каждом миге дышите лишь Вы.
Январь 1913 г.
Сердце в перчатке
Et celles dont le coeur gante six et demi
Посвящение
По троттуару сердца на троттуары улицы,
В тюль томленья прошедшим Вам,
Над ленью вечера, стихая над стихов амурницей,
Серп – золоченным словам.
Впетличив в сердце гвоздичной крови,
Синеозёрит усталым взором бульвар.
Всем, кого солнце томленьем в постели ловит.
Фрукт изрубинит вазный пожар.
И, Вам, о, единственная, мои стихи приготовлены –
Метр д'отель, улыбающий равнодушную люстру,
Разве может заранее ужин условленный
Сымпровизировать в улыбаться искусство.
Чтоб взоры были, скользя коленей, о нет, не близки,
А Вы, как вечер были ласковая.
Для Вас, о, единственная, духи души разбрызгал.
Когда вы роняли улыбки, перчатку с сердца стаскивая.
Август 1913 г.
Грезная ванна
В ванну грёзную окунули мысли,
В ванне грёзной потопили мечты.
В пудренице сердца мечты сплелись-ли?
Мыслить ленью ленятся глаз цветы.
Едва странно ванну душить духами
Лилий розовых и своих грудей.
В ванне грёзной розовыми стихами
Пудрить лилий в пудренице затей.
В ванне грёзной сладко разсыпать бисер,
И потупить нежно лукавый взор,
И вступить в действительность, как на рысий
Тот ковер, что перед вами себя простер.
Август 1913 г.
«Мягко в моторе взорили сердце…»
Мягко в моторе взорили сердце.
Мягко коснулись кожей перчатки.
Смехом труверить. Сладко смотреться.
Сладко труверить… «Скучно вы сладки».
Скучно поверить только в возможность,
Шпильте гвоздикой трепет загрезный.
Так невозможно – быть осторожным
О, улыбнитесь, вы не серьезны.
Стрелить во взоре нежностью синей,
Мягко в моторе плыли догадки.
Сердце, под гриммом бледнея, стынет
В вашей душеной гвоздикой перчатке.
Август 1913 г.
Аттракцион
Ник. Терзи-Терзиеву.
Качели, качели печали, качели печали качали: «молчи»,
И в плаче печали качели качали, печали качели в ночи.
Опрокинувшись в качке,
Голова закружилась.
Сжались бело фонари.
Ты лицо не испачкай
(Тень тины проходила)
В алом угле платка зари…
Лихач… В пролетке взлет качелей
Печаль почила светлых глаз…
Минуты млели и млели
Там, где стелился фонарный газ…
А дальше? А дальше качели, качели печали качали – «молчи»
И в плаче печали качели качали, печали качели в ночи.
Июль 1913 г.
Иммортель
Вы растрелили пудренное сердце,
Оклонясь на медлительности речной.
Опрокинясь тюль улиц вертеться,
Вы смотрели на лица взора встречных.
Вы вошли на осенний цветник из проституток,
Тюль рассвета вуалью соблазнили,
Потому что вертеться веки сомкнуты,
Потому что вертеться в тюль автомобили…
Ваши взоры сомкнуты – плыли тюль минуты.
Потому что вертеться грезится сердце,
Потому что вертеться (ах, не надо бледнеться)
Вы вошли на осенний цветник из проституток.
Весна в кинематографе
Минут садистических истомленные гости,
Забытые пленные, где нет победителей,
О, пожалуйста, Ваши руки отбросьте –
Сердце в Вашей перчатке… Вы поверить хотите ли?
Где колени в ажуре, как месяц, не встретятся,
Где носок у влюбленного страшно ботинка,
Наступив на уступчивость, где любовь – гололедица,
Где заклеены взоры рекламою Зингер,
Где над буквою 3 издевалась боярышня
И вертела в обратную сторону ручку,
Где входила боярышня, выходила боярыня, в магазин уважение старшим,
А забытые гости – секунды собирались все в кучку,
И играли со смехом в крапленые карты
И игра называлась игрою в улыбки…
О, пожалуйста, в этом дрябленьком Марте…
Ваши руки, как гости, Ваши руки, как рыбки,