Он встал и немного нетвердо пошел по обратной дороге в город. Совершилось то, что не раз уже совершалось в его жизни. Устремленность, вызванная какой-либо мыслью, пронизывала все его существо лишь до тех пор, пока он обдумывал то или иное свое действие. Но стоило приступить к исполнению задуманного, как неподатливая действительность тут же остужала мысленный порыв. Мечта вспыхивала искрой, словно прощаясь, и исчезала. В конце концов, Евгений перестал сожалеть об этом, а только произносил какую-нибудь сентенцию. Впрочем, смысл сентенций был всегда один и тот же. То-то вроде «да фиг с ней, с мечтой…»
На вокзале его ждал не слишком приятный сюрприз. Поезд отправлялся завтра утром. Ему предстояло – тут он посмотрел на часы – провести 17 часов в незнакомом городе. Он не огорчился. Стоял теплый август, и побродить по тихим улочкам да поглазеть на местных жителей представлялось делом не утомительным. Ночь можно было скоротать на вокзале.
Он перешел привокзальную площадь и углубился в ближайший скверик. Там отыскал скамейку под раскидистым деревом и сел, намереваясь прикинуть маршрут своей прогулки.
Но мысли его в очередной раз скакнули в область, которая его сильно занимала. «Что же надо сделать, чтобы в жизни произошло чудо? – по-детски наивно спросил он куда-то в пустоту. – И что понимать под чудом и для чего оно нужно? Федор Михайлович Достоевский говорил, кажется, о том, что действительность чудеснее любой фантазии. Классик явно имел в виду что-то значительное. Только что?» Та действительность, с которой знаком Евгений, неизменно порождает в нем стремление уйти от нее. Даже этот приятный скверик с его тишиной и солнечным светом не останавливает стремления куда-то двигаться, что-то искать. Даже если сам не знаешь толком, что ищешь.
Он спохватился, потому что вспомнил, что не хотел в сотый раз размышлять на эту тему. Все, что ранее он думал об этом, так и не дало ему ответа на его вопрос. Поэтому Евгений встал и побрел безо всякой цели к выходу из скверика. Вскоре он оказался на набережной, потом пошел в городской парк и долго гулял по его аллеям, пока не наступил вечер. Самое время было где-то поужинать.
Он посмотрел по сторонам, но ничего подходящего не увидел. Прохожих, у которых можно было бы спросить, рядом тоже не было. Неожиданно для себя, словно ощутив какое-то неясное указание, Евгений направился в переулок, что виднелся чуть поодаль. Там он обнаружил небольшой ресторан в полуподвальном помещении, в который незамедлительно зашел. Официант поздоровался с ним и приветливо указал на столик в углу.
Порядком уставший от долгого хождения, Евгений с наслаждением присел за столик, покрытый чистой белой скатертью. В меню оказалось любимое рыбное блюдо Евгения, к которому он заказал также салат и кофе. Официант принес заказанное и куда-то исчез. Странно, но Евгений снова оказался в одиночестве – других посетителей в ресторане не было.
Не спеша приступил к ужину. Думать ни о чем серьезном уже не хотелось, и он рассеянно отмечал самые обыденные вещи. Например, что креветки в салате хороши и что интересно, как их сюда доставляют. Евгений знал, что позже он назовет этот день бессмысленно прожитым и испытает слабый укор совести. Но сейчас он просто отдыхал и испытывал состояние, которое называл «безмыслием». На его языке это означало, что он на короткое время отрешился от всего, что не относилось непосредственно к происходящему сейчас. В такие минуты он ощущал некоторое успокоение, непрочное, мимолетное, но все же дающее не только физический, но и душевный отдых.
Он посмотрел в зеркало на противоположной стене и увидел там свое отражение – неприметного, скромного одетого мужчину средних лет. Этот мужчина ничем не выделялся на фоне небогатого интерьера ресторана, был даже органичен этому интерьеру. То, что делало их органичным, была заурядность. «Принципиальная заурядность», – усмехнулся Евгений, но самоистязания на эту тему решил не начинать, чтобы не нарушить свое «безмыслие».
Словно подслушав его мысли, невзрачная реальность решила слегка пошутить с ним. Вечернее солнце заглянуло в окно ресторана и мягко высветило золотом полуподвальное помещение. В его лучах невидимые доселе пылинки стали заметной частью окружающего мира. Они прихотливо кружились в потоке солнечного света, словно исполняя загадочный танец, и явно радовались, что их тайное существование стало явным для него.