После «проповеди у костра» идея, которую вынашивал Евгений, начала воплощаться в жизнь. Его друзья, разойдясь в конце дня по домам, долго не могли уснуть. Они обнаружили, что Евгений прямо высказал то, что давно зрело в их душе. Зрело, но не облекалось в законченную форму и не побуждало к действиям. Сейчас они осознали почему. Полное уважение к свободе человека и безоговорочное признание его права самостоятельно обращаться к Богу и самостоятельно руководствоваться Его волей было «идейным ответом» на те сложности, которые произвело в их жизнях чужое своеволие. Было понятно, что раз свобода каждого принимается друзьями, то в их круге принуждение в жизненно важных вопросах становится невозможным. Но, с другой стороны, вслед за этим шла и полная личная ответственность за совершаемый выбор. Принять такую ответственность было уже непросто. В конечном счете друзья успокоили себя мыслью, что нарождающееся сообщество не налагает на них ничего лишнего, а его главный принцип – объединиться на основе веры в Христа и уважении друг к другу – не противоречит ничему, что есть в их вере и убеждениях. Поэтому они согласились с Евгением и затем спокойно заснули.
Впрочем, среди слушавших Евгения в тот день был один, отнесшийся к его словам скептически. Иван Резаковский, гнавший джип по дороге домой с большой скоростью, со скрытым недовольством говорил жене Елене:
– Ну, что ты разревелась-то там? Ты посмотри на них, особенно на этого, как его…
– Евгения, – хмуро ответила Елена.
– …Евгения. Они же неудачники. Ничего серьезного в жизни сделать не сумели. Вот и ищут легкий путь оправдать свою неспособность. Давно известно, что с помощью нескольких фраз о «духовности» можно прикрыть свое незнание жизни и бездеятельность. И кичиться «нравственностью». Только дельные люди живут иначе. Они и доказывают таким Евгениям, что знают и могут больше. И доказательства просты: деньги, слава, власть. Кто скажет, что это не от Бога – если все получено честно? И это куда весомее, чем ленивая жизнь в поселке с грошовыми заработками и бесконечными разговорами «о высоком».
– Может, ты и прав. Только сердцу не прикажешь. Я просто в тот момент подумала, как было бы хорошо, если бы мне довелось в их сообществе быть учительницей в воскресной школе. Лишь на мгновение это представила, а слезы и полились… Потому что душа моя и желает такого маленького счастья.
– Ты это брось, – разозлился Иван. – Если сентиментальна, то лучше сериалы смотри по телеку. А у меня задачи серьезные. И ты, как верная супруга, изволь поддерживать меня. А то в кои-то веки к мэру на вечеринку недавно попали. И жена его интерес к тебе проявила. Умела бы ты использовать такие шансы, мы с тобой бы не на этой вонючей речке, а на Мальдивах давно бы отдыхали. А ты про французскую поэзию с ней заговорила, тьфу. Зачем дурой ее в обществе выставлять? Это и есть непонимание жизни с твоей стороны. Так что давай, учись жить, а не слезы проливать над сопливыми мечтами.
Иван вспомнил о намечавшейся крупной сделке с привлечением кредита и потерял интерес к разговору. Он махнул рукой, давая понять, что тема закрыта. Остаток пути они проехали молча.
Как бы то ни было, с того памятного дня началась история сообщества. Внешняя жизнь друзей устроилась примерно так, как несколько уничижительно ее охарактеризовал Иван. В Н-ске нашлась работа для всех, и скромный, но стабильный доход позволил решить материальные проблемы. Немаловажным было и то, что до города было удобно добираться на автобусе.
В свободное время друзья обыкновенно собирались пить чай у Евгения. Это первое лето, проведенное в Зареченском, они шутливо назвали «политическим периодом в жизни сообщества». Дело в том, что краткий и ясный принцип объединения, изложенный в первый день у костра, все же потребовал некоторого осмысления. Вдумчивый и рассудительный Степан Молчанов первым задал Евгению вопрос об отношении сообщества к Церкви:
– Евгений, конечно, понятно, что мы, как группа друзей, не являемся формальной организацией. И в этом смысле незачем ставить вопрос об отношении сообщества к Церкви. Но если без формальностей, а по совести, вопросы все же возникают. Большинство из нас являются православными христианами. Принцип сообщества допускает вхождение в него и христиан неправославных. И даже людей, которые вообще не принадлежат к какой-либо конфессии. Похоже, что к сообществу в ближайшее время присоединятся люди именно такого рода. То, что сообщество признает такое возможным и даже желательным – это дело самого сообщества. Но не будет ли участие в таком сообществе, скажем меня, православного христианина, погрешительным с точки зрения самой Церкви?