— Это, понимаете, ребята, очень важно, — сказал Аркадий. — Проходит настоящая политехнизация школ, а наша пионерская организация как-то в стороне от этого дела. Вот мы и начнем.
И мы решили, что начнем.
Потом просто разговаривали, и Аркадий рассказал, как они работали в колхозе. Оказывается, они убирали картошку. Им и норму давали, и соревнование они организовывали, и даже зарабатывали понемногу. Это, честное слово, просто интересно. Вожатый сказал, что и мы, когда будем в восьмом классе, тоже поедем на картошку или еще куда-нибудь.
— Там, ребята, здорово! — восхищался Аркадий. — Никто над тобой не стоит, не командует. Живем прямо по хатам, у колхозников. Поработаем — танцы организуем, песни. А красота какая! Воздух! Я на будущий год ружье с собой возьму и поохочусь: дичи там уйма!
Сбор уже кончился, а мы все еще торчали возле Аркадия, который рассказывал о своем колхозном житье.
Так я и не заметил, как ушла Аля…
Глава 20. Мы покатились вниз
Несколько дней Луна гордо проходила мимо меня и не замечала, как я нарочно, назло, чтобы только она увидела, баловался и кричал. Она просто не смотрела на меня. Даже Юра Грабин заметил это и спросил:
— Что случилось?
— Не твое дело! — обрезал было я, но у Юры так смешно, обиженно и удивленно надулись губы, что я сейчас же поправился: — Ну, сам посуди, откуда я знаю! То придиралась, придиралась, а тут вдруг молчит.
— Да… — сочувственно покачал головой Юрка. — Дела, оказывается, серьезные.
Но почему они серьезные, не сказал. И я тоже не успел спросить, потому что нужно было идти в слесарную мастерскую. Но вместо работы Петр Семенович потребовал записывать в тетради не только сведения об инструменте и сверлильном станке, но и металловедение. А рассказывал он о железе и стали. Мы начали сердиться — не успеваем записывать, а он весело ответил:
— Как выяснилось, многие из вас мечтают стать студентами. Вот и приучайтесь к записыванию лекций. А чего не поняли — вот список литературы. Возьмите в библиотеке книги и учите. Мне же времени отпустили очень мало, и потому приходится торопиться.
Говорил он весело, но, видно, сердился: не забыл разговора на прошлых уроках. Да и мы его тоже не забыли.
В разгар записи Юра вдруг спросил:
— Петр Семенович, а кем лучше быть — слесарем или кузнецом?
Инструктор отложил свои конспекты и обиженно сказал:
— Понятно… Видно, Иван Харитонович провел с вами работку. Ну что ж. Я вам отвечу. Кузнец — очень почетная и интересная профессия. Но я хочу задать вам один вопрос: о тульском Левше вы слыхали?
Большинство, конечно, слыхало — и по радио и просто читало.
— Так вот и скажите мне, кто же был этот Левша — кузнец или слесарь?
Вначале стало даже смешно. Ведь ясно же сказано: Левша подковал заморскую блоху. Значит, он и его товарищ были ко́вали, то есть кузнецы.
— А вот и нет! — уже опять весело возразил инструктор. — Вспомните, что мастера заперлись в избе и даже ставни закрыли, чтобы никто их не видел. В избе! А не в кузне. Значит, горна у них не было. Станков у них тоже никаких не было. А подковы они все-таки точили. А Левша даже винты выточил и на них написал свое имя. Значит, все мастера были слесарями, потому что слесарь все может сделать. Вот ведь какое дело, ребята! И еще я хочу вам сказать: слесарная работа, конечно, невидная. Но там, где есть любая машина, хотя бы даже примус, — без слесаря не обойтись. Никак!.. А пока — за работу!
Он спрятал свои конспекты, облегченно вздохнул и роздал нам инструментальные марки. По этим маркам — алюминиевым кружочкам с номером посредине — мы получили инструменты: напильники, молотки, зубила, и работа закипела.
Когда кончили опиловку железных кусочков, Петр Семенович научил нас размечать эти заготовки, и я одним из первых сдал напильники и получил патрон, сверло и ручные тисочки. В тисочки я зажал пластинку, в патрон — сверло и пошел к сверлильному станку. Петр Семенович вроде и не смотрел на меня и все-таки спросил:
— Ты что, умеешь сверлить?
Мне казалось это очень простым делом, и я твердо ответил:
— Немного…
— Ну что ж, поучимся.
Инструктор собрал ребят и предложил посмотреть, как я буду действовать. Мне сразу стало не по себе, но я все-таки вспомнил все, что он рассказывал о сверлильном станке, разыскал шпиндель, вставил в него патрон со сверлом и ручкой, попробовал, как поднимается и опускается этот самый шпиндель. Все было в порядке. Тогда я включил станок и осторожно опустил сверло на пластинку. Только нажал на рукоятку, а сверло и поползло по пластинке, оставляя за собой блестящую волнистую линию. Я и так и сяк — ничего не выходит: сверло ни за что не хочет вгрызаться в металл. Но никто из ребят даже не улыбнулся — все понимали, что такая история может случиться с каждым.