— Ты куда? — спросил гость.
Мальчик без слов кивнул в сторону светлеющего горизонта.
— И что там?
— Плохие люди.
— Что же ты там собираешься делать?
— Не задавайте глупых вопросов.
Детям обычно не смотрят в глаза и не ожидают от них презрения и приказов. Гость вздрогнул от неожиданности и наконец глянул на своего собеседника. В лице мальчика не было ничего детского. То, что выглядело как человеческий ребёнок, смотрело на него в упор. Оно позволяло себя увидеть.
Это было просто, как всё гениальное. Создатель этого существа с изяществом и жестокостью решил проблему активности Великих Вершителей в среднем мире, подцепив обыкновенный Шива-интерфейс к монаде человеческого зародыша. Вместо крохотного светлячка короткой человеческой жизни в груди мальчишки пылала сверхновая звезда. Всё остальное в нём было человеком. Скопление энергии, способное в течение бесконечных эонов питать существование Вершителя, сгорало с той же быстротой, с которой на его месте сгорал бы ничтожный срок человеческой жизни. Почти десятая часть энергии уже успела сгореть. Если этот скованный плотью бог не успеет вовремя выйти наверх из среднего мира, он постареет и умрёт со скоростью, присущей человеку.
— И что думает об этом твой отец? — спросил гость, совершенно ошеломлённый.
Мальчик промолчал. Ещё один глупый вопрос.
Когда они покинули химеру, было уже отчётливо светлее и продолжало светлеть с каждым шагом. Мальчик сошёл с тропы, ступил в высокую траву и пошёл прямо на запад, к солнцу и ко Вратам Миров. Он играючи держал на плече меч. Лезвие отливало тусклой синевой тяжёлого металла. Гость посмотрел на западный горизонт, потом обернулся назад и вдруг понял, что же именно было не так с рассветом.
Солнце вставало с запада.
Гость ещё некоторое время шёл за мальчиком, пока не спросил себя: куда же, собственно, я иду? Мальчик, конечно, был уникальным созданием, но следовать за ним в средний мир, чтобы стать беспомощным свидетелем предстоящей там бойни, не имело никакого смысла. Гораздо логичнее было бы остаться здесь и подождать день, два или сколько понадобится, пока отец этой разумной катастрофы не соизволит выйти из памятки. Потом придётся, пожалуй, сходить наверх и выслушать другую сторону. И написать отчёт. Дальнейшее — не его дело.
Гость остановился. Мальчик тоже остановился, повернулся и посмотрел на гостя. У него были, подумал гость, вечерние глаза. Цвета грозовых сумерек.
— Я подожду твоего отца, — сказал гость. Только бы мальчик не решил иначе…
— Здесь, что ли, Вы собрались его ждать? — на лице мальчишки отразилось короткое замешательство. — Вы, кстати, кто такой?
— Инспектор я. Пожалуй, подожду восхода солнца, — инспектор примирительно улыбнулся.
— Здесь нет никакого солнца, — медленно, отчётливо сказал мальчик. — Ему здесь не нужны инспектора. Идите назад, в дом. Придерживайтесь тропы.
Его голос обладал такой глубокой силой убеждения, что инспектор невольно повернулся к дому. Темнота таяла на глазах. В ещё довольно густом сумраке он увидел зыбкую массу чёрных теней, скользящих в дом через все видимые двери. Инспектор содрогнулся; сейчас, при слабом свете западного неба, он смог разглядеть их формы. Самую малость. Этого хватило.
Мальчик уже успел немного отойти. Он повернулся назад, недоумевая, почему не слышно звука шагов, и посмотрел на инспектора, как на придурка.
— Я подожду, — как можно более миролюбиво сказал инспектор. Признаться, он побаивался этого ребёнка.
Мальчик нахмурился было, но тут же изменил своё решение и пожал плечами.
— Дело Ваше. Я ещё не научился жалеть.
И он решительно зашагал прочь.
Инспектор перевёл дух и огляделся вокруг. Разгорался рассвет, и жуткая тьма этой ночи стремительно отходила в область воспоминаний, как и населявшие её тени. Вокруг просыпалась степь. Её бесконечные травы были уже отчётливо видны на западных склонах. Нижний мир пробуждался в тишину дня и света…
Инспектор вдруг забеспокоился. Нет, здесь что-то не так. Он беспомощно закрутился на месте, пытаясь понять тайну незнакомого ландшафта. Через две-три минуты он понял, что ошибался. Степь вовсе не пробуждалась — она замирала. Теперь, когда он это заметил, он отчётливо увидал: жизнь в высокой траве действительно двигалась, но она не активизировалась. Наоборот, степь сворачивалась вовнутрь. Мелкие животные, которые всю ночь охотились на зёрна и друг на друга, стремительно прятались в норы. Насекомые на глазах зарывались в чёрную землю. В воздухе уже не было ни одной птицы. Над бескрайним пространством воцарялась напряжённая тишина.