— Вот поэтому ты и должна пообещать слушаться. — Джори покрепче прижал меня к груди. — У меня есть план, в него посвящен только отец. Он тоже хочет помочь. Он оформит опеку над тобой до совершеннолетия. Официально ты станешь его приемной дочерью и моей сестрой. Я представлю тебя в обществе, как дальнюю родственницу, осиротевшую внучатую племянницу Гаэтана. Никто не усомнится, если мы станем вести себя соответственно. Ты сможешь спокойно учиться, и мы будем проводить много времени вместе. Не надо плакать, все хорошо.
Не веря ушам, я судорожно всхлипывала, то ли от огромного облегчения, словно горой с плеч свалившегося, то ли от страха, что все это мне почудилось, и на самом деле, вампир пришел обличить меня во лжи, а то и уничтожить.
Но не могли же отказать все органы чувств. Он нежно кончиками пальцев вытирал мои слезы со щек.
— Ты согласна, сестренка? — уточнил он, не представляя, какой ужас я пережила несколько минут назад, ожидая увидеть на его лице ненависть и презрение. Сейчас же я была готова на что угодно, лишь бы с ним рядом.
Когда я немного успокоилась, пришла в себя и поверила, что мне это не снится, Джори подробно объяснил новые правила, требования, возможности и условия, позволяющие сохранить в тайне мою сущность и оградить нас от беды. Я и не думала что-либо оспаривать или возмущаться, с поспешной радостью приняв все и безоговорочно доверившись. Главное, что я не одна, и он обещает заботиться обо мне. Остальное неважно.
Мы еще долго разговаривали, он дымил сигарой. Конечно же, после такого я не могла не дать ему прочесть письмо Мэри. Джори восхитился ее поступком, сказав, что у меня лучшая подруга, о какой можно мечтать. Он одобрил ее решение остаться в Америке и сделать вид, что мы вообще не знакомы, чтобы сбить шпиона со следа. Но вместе с тем уверил, что подобные нежелательные личности наверняка изредка могут появляться и в Париже, тогда нам необходимо будет соблюдать особую осторожность.
С его уходом тени вновь сгустились, и тоска вернулась, оттесняя радость. Продолжала скрести душу совесть. Я так и не смогла признаться в своей мерзкой подноготной. Как и утаила существование фанатичного брата-охотника. Джори не упоминал о нем, значит, этот факт ему неизвестен. Конечно, Тирон мастерски маскируется, заметает следы, никто не знает о нас. Так пусть и остается это погребенным руинами прошлого. Ведь я с этим распрощалась, но вдруг мой новый брат не поверит и передумает? Даже от одной мысли становилось дурно. Поэтому, несмотря на грызущее чувство вины, я не позволила себе открыть правду.
Не менее стыдно было за глупые фантазии о поцелуе. О чем я только думала?! К счастью, Джори и этого никогда не узнает. И все же, почему он выбрал сестру? Не возлюбленную. Видно, с этой стороны я недостаточно привлекла его, а кривить душой он не пожелал. Глубоко вздохнув, я старательно давила обиду, ругая позорную слабость и свои розовые мечты. Как бы он ни решил, я должна быть счастлива и благодарна.
Разве не об этом я всю жизнь мечтала? Не о любимом брате, заботливом и нежном; не обижающем и не мучающем, а оберегающем и защищающем; о заботе, поддержке, доверии; о мудром и добром отце; о людях, которых можно назвать родными; о тех, кому я небезразлична? Да это же просто сказка какая-то! Сколько несчастных ночей я грезила об этом, осознавая бессмысленность и несбыточность любых молитв. И вдруг получаю даже больше, чем представить могла. Но где же тот безграничный восторг, накрывающий с головой?
Возможно, я просто не в состоянии осознать произошедшее, события пронеслись надо мной вихрем, который еще должен утихнуть, тогда и солнце непременно выглянет из-за туч. Подумаешь, недостойна поцелуя! Теперь я в этом уверена. Самое главное, что я отныне не одна и смогу видеться с Джори очень часто. Более того, в положении сестры, несомненно, есть свои преимущества. Влюбленные пары, нередко случалось, что расстаются. А братские чувства и отношения, если уж они есть, то обычно сохраняются на всю жизнь. Я обрела гораздо больше — долгожданную семью, и непременно буду счастлива.
Глава 2
Залогом сохранения задуманного в тайне должна послужить максимальная естественность, исключающая возможные подозрения. Все знали, каким страшным горем для Гаэтана стала потеря Ноэми. И ничего удивительного, что он взял под опеку милую девушку-сироту приблизительного такого же возраста. Надо сказать, ему не приходилось прилагать ни малейших усилий, чтобы достойно играть эту роль. По сути, он и относился к эльфийке, как к родной дочери, тепло привязавшись, и, разумеется, Эль отвечала взаимностью.
Лучшая из гостевых комнат была переоборудована под ее спальню. Однако девушке с большим трудом удалось убедить нас, что ей удобнее остаться в Латинском квартале. Решающим аргументом послужила непосредственная близость к Университету, что для будущей студентки весьма немаловажно. Взамен она пообещала не пропускать пятничных семейных ужинов и иногда проводить в Бельвиле выходные.
Мне пришлось дать слово не только самому себе, но и отцу, что отношения с Эль не выйдут за рамки родственных и не скомпрометируют ее в глазах общества, а также, что у нее будет свобода выбора. Как бы ни протестовала душа, я не мог поступить иначе. Беря на себя ответственность, старик также попадал под удар, и смертельный риск грозил ему не меньше нашего. Хотя Гаэтан об этом даже не задумывался, его мотивы продиктованы искренними чувствами.
Мой образ жизни практически не претерпел изменений, если не считать, что теперь я мог на законных основаниях постоянно сопровождать девушку, выходя в свет.
Поначалу смущали опасения, как Эль воспримет знаки внимания, оказываемые мною другим женщинам, и время, которое необходимо им уделять. Ведь если бы с обретением сестры Джори-ловелас внезапно превратился в монаха-затворника, это породило бы домыслы, излишнее любопытство к эльфийке, не говоря о двусмысленности ее положения. К тому же, чего греха таить, мои мужские потребности не только не исчезли, напротив, что вполне естественно, существенно возросли.
Однако никаких сцен ревности, упреков, скандалов и чего-либо подобного, к моему удивлению, не последовало. Похоже, Эль, полностью доверившись, приняла новый статус как должное. Признаться, сперва это обидно резануло, неужели я совсем не интересую ее как мужчина? Впрочем, пока ее не интересовали и другие, я был ей благодарен, ведь это исключало лишние досадные проблемы в наших взаимоотношениях.
Я знакомил Эль с Парижем не спеша и методично, давая окружающим привыкнуть к новому члену общества, ведь она закономерно вызвала немалую заинтересованность и свежий глоток светских слухов и толков. Однако я переживал совершенно напрасно. Приветливость и доброжелательность «сестренки» моментально располагали к ней людей, она прекрасно чувствовала, с кем стоит общаться, а с кем держаться отстраненно-вежливо. Понятия не имею, как ей это удавалось, наверное, природное чутье. Она умудрялась находить общий язык даже с моими любовницами. Я лишь поражался и гордился ею.
Эль быстро приспособилась к моему ночному ритму, с любопытством и восторгом воспринимая любую предложенную программу развлечений. Никогда не жаловалась и не капризничала, если уделял внимание работе, клиентам или личным интересам. Эмоции и поведение девушки были живыми и неподдельными, чего так не хватает в нашем наигранном лживом обществе. Поэтому я старался использовать любую возможность провести время вместе.
Сегодня намечалась большая вечеринка по поводу тридцатилетия Жофроа Катри — сына нашего несменяемого префекта. А до этого я хотел побродить с моей девочкой по парку и посидеть в ее любимом кафе на набережной Сены. Погода стояла изумительная, как и положено в конце августа, бархатные вечера, ласкающие теплом и свежестью одновременно. Усердная ученица провела взаперти целый день, просиживая за книгами. Жаль упускать шанс надышаться летними ароматами, ведь недалеко и осень.
Перед этим традиционная пятничная встреча. Впорхнув в дом, Эль радостно обняла Гаэтана, который сиял улыбкой, привычно молодея в ее присутствии. Потом семейный обед, и довольный отец вспоминал для нее какие-то истории, а я наслаждался покоем и их счастливыми голосами. После уже Эль рассказывала о своих мелочах, и я вдруг поймал себя на мысли, что почти не слушаю, а просто любуюсь тем, как она это делает.