— Вовсе нет, не переживай, — усмехнулся я ее предположениям. — Может, местные дамы и отстают слегка от моды центральной Европы, но все же, не столь устарели. В любом случае, ты затмишь всех, даже если явишься в шкуру лося закутанная.
Отсмеявшись, Эль успокоилась на этот счет, а у меня имелся более веский повод для тревоги.
Сегодня полнолуние, а оборотней в северных странах подавляющее большинство. Условия весьма подходящие, тогда как вампиров крайне мало. Думаю, мой создатель, да семья Ольсена — едва ли не единственные кровопийцы в округе. Однако Ларс уверял, что законы у них соблюдаются очень строго, и хвостатые не нарушают категорических запретов в эту ночь. По крайней мере, за истекающий год в Норвегии не было зафиксировано ни одного случая нападения.
Я предпочел бы провести праздник в тишине и покое за стенами гостиницы, а не подвергая девушку риску, полагаясь на чьи-то слова, но отказаться от приглашения, усомнившись в заверениях норвежского старейшины, означало нанести серьезное оскорбление.
— Посмотри, как красив заснеженный лес! Каждая веточка искрится, словно причудливые серебряные кораллы, — не уставала восхищенно восклицать в пути «сестренка», хотя, казалось, мы за прошедшие дни рассмотрели все северные необычности. — А алые грудки снегирей просто горят на этом фоне!
Никогда прежде я не замечал за собой особой любви к природе, но Эль близка к ней, как никто, и ее настроение передалось мне.
Господин Ольсен вместе с сыном Локи встречали нас в просторном холле большого благоустроенного особняка на окраине города. Прихожая, как и остальные помещения в изобилии украшена хвойными венками и еловыми лапами. Однако новогодние традиции в Норвегии отличались от привычных во Франции. Рядом с хозяевами у входа стоял символ праздника, «ответственный за угощение», — карлик с длинной бородой в вязаной красной шапочке, изображающий Юлениссена — местного домового. Возле него, к огромному изумлению Эль, меланхолично жевала колосья, выдергивая их из снопа, настоящая живая коза, на спине которой привязана корзина со сладостями.
После обмена приветствиями и поздравлениями Ларс, как и прочим гостям, церемонно вручил мне… спички — символ домашнего очага, как он пояснил. Оказывается, здесь так принято, и все очень серьезно относились к подобному обычаю. К счастью, в кармане у меня нашелся аналогичный коробок с Эйфелевой башней на этикетке, которым я, старательно сохраняя приличествующее выражение, также торжественно одарил «викинга». Приглашенные уже съезжались, звучала музыка и царила атмосфера уюта и радостного ожидания. Мы раскланивались с присутствующими, знакомились, и приглядывались к собравшейся публике. Эль пребывала в восторге, чему я искренне радовался. Предполагался обычный скучный прием, которыми она успела пресытиться в Париже, а оказалась на диковинном национальном празднике, где все дышало местной экзотикой.
Вскоре нас пригласили за накрытые столы. Помимо многочисленных мясных блюд, колбас и жареных свиных ребрышек, подавались традиционные новогодние угощения — рисовый пудинг с миндалем и весьма необычный и своеобразный «ароматный» деликатес «лютефиск» из сушеной трески, вымоченной в щелочи. После обильных возлияний, праздничных тостов и пожеланий участники торжества постепенно переместились в бальный зал.
Задолго до полуночи, часть гостей, откланявшись, покинула особняк. Как нетрудно догадаться, законопослушные оборотни спешили до восхода полной луны укрыться в убежищах. Это красноречиво подтверждало беспрекословное соблюдение правил.
Вежливо уделяя время гостеприимному хозяину, я прошел в кабинет, где он расспрашивал о новостях из Франции и про общих знакомых, а также продемонстрировал меч, привезенный мной, который занял положенное место на стене рядом с другими предметами фамильной гордости. При этом, я старался не упускать из внимания мою девочку, оставленную в незнакомом обществе, тщательно прислушиваясь сквозь музыку и шум голосов к происходящему в гостиной.
Хлыщеватый сын Ольсена Локи пригласил ее на танец. Бедняжка Эль, представляю, как она мучилась, ведь по этикету отказать весьма затруднительно. Отпрыск «викинга» не произвел столь благоприятного впечатления, как его отец, поэтому, когда выкурив по сигаре с Ларсом, вернувшись в зал, я не обнаружил Эль, нехорошее предчувствие сдавило виски.
— Позволь провести для тебя экскурсию, — через приложенное усилие разобрал я искомые голоса. — У отца редчайшая коллекция экзотических бабочек, собранная по всему свету. Тебе понравится.
И тени сомнения не возникло, к чему ведет хамоватый наглец. К сожалению, я не ошибся.
— Прошу извинить, господин Локи, но смотреть на несчастных засохших, пронзенных булавками красавиц у меня нет ни малейшего желания, — твердо ответила моя умница.
— Да брось ты, столичная штучка, непонятно разве, что это лишь предлог? — сменил тон негодяй. — Хочу тебя в подарок к Новому году. Мы с тобой наедине, так что ломаться не обязательно.
Кровь ударила в голову, а у глаз вздулись вены. Не обращая внимания на окружающих, многие из которых были людьми, потому что изумленно шарахнулись в сторону, я рванул к дерзкому избалованному щенку, посмевшему допустить грязные мысли по отношению к моей эльфийке. Чего стоило в тот же момент не вырвать его гнилое сердце! Остановил напряженный и испуганный взгляд Эль. Я осознавал, что она восприняла бы расправу очень тяжело. К тому же, убивать сына хозяина в его доме крайне не комильфо. Сделав над собой титаническое усилие, я сдержанно предложил Локи выйти подышать свежим воздухом, на что он тут же согласился.
— Эль, милая, извини, я оставлю тебя совсем ненадолго. Мы только обсудим с этим господином некоторые аспекты этикета, и я вернусь, — ободряюще улыбнулся я девушке, обняв за плечи.
Она сильно побледнела и замерла, но не произнесла ни звука.
Стоило нам спуститься в утоптанный и очищенный от снега двор и завернуть за угол, подальше от любопытных глаз, как я обернулся к Локи и жестко, как можно доходчивее, потребовал:
— Ты немедленно извинишься перед леди, и сделаешь это настолько искренне, что даже я поверю!
— Еще чего, — нагло кривя губы, произнес подонок. — Я придавлю тебя как муху, если будешь путаться под ногами. Я выбрал игрушку на эту ночь и всегда получаю желаемое, так что не указывай, что мне делать, французский пижон.
После этого маска напускной вежливости потеряла смысл, мы кинулись друг на друга, норовя уничтожить соперника. Локи значительно старше, а потому сильнее. Я чувствовал, как нещадно трещат мои кости под железной хваткой. Но на моей стороне праведный гнев и бешеная ярость, да и боевой опыт имелся, чего явно не ожидал зарвавшийся поганец. А главное, меня ждала Эль. Выброс адреналина подстегнул напор, и, буквально оседлав противника, уловив момент, рывком я свернул ему шею.
Конечно, вскоре он очнется, но я получил несколько минут, чтобы спокойно осознать последствия. На мгновение я задумался, стоит ли мараться об это отребье, добивая, но от воспоминания взгляда моей девочки, напуганной его пошлостью, рассудок мутился, и рука сама потянулась к грудине врага, чтобы нанести решающий удар. Но тут меня прервал возглас Ольсена.
— Господин Ансело, умоляю вас, остановитесь! Безусловно, Локи это заслужил, но он все, что у меня есть! — взволнованно заговорил мужчина.
Пришлось опустить руку, не убивать же щенка на глазах отца, но промолчать я не мог.
— Господин Ольсен, при всем уважении к вам и вашему дому, с какой стати я должен его щадить? Не думаю, чтобы он проявил гуманность, если бы оказался удачливее, — заметил я резко.
Старый вампир легко мог бы вырвать сердце мне самому, защищая сына. Ему я вряд ли что-то противопоставлю. Но, на удивление, он замер, очень грустно и даже умоляюще глядя на меня, не проявляя признаков агрессии.
— Ради вашего отца, поймите мои чувства, — взмолился он. — Полвека назад я женился на прекрасной женщине, у которой был ребенок. Мы горячо любили друг друга, и она пожелала разделить вечность со мной. Но судьба отвела нам короткий срок. Во время страшного пожара она погибла. Убитый горем, я продолжил жить ради этого мальчика, который напоминал о своей матери. Он рос, ни в чем не зная отказа, и я только обрадовался, когда он пожелал стать вампиром. Я сам обратил его и не жалею. Он единственный смысл моего существования.