Взгляд Вали устремился вперед, и он увидел того, кто держал копье. Она не бросила его; она вонзила ему в грудь и все еще держала, сжав обеими руками. Ее глаза были широко раскрыты от шока — и в то же время от сожаления.
Дева-защитница. Вали улыбнулся. Он был рад, что это была Дева-защитница, к тому же молодая. Она, скорее всего, умрет сегодня, но ее история уже была написана. Девушка, которая сразила Грозового Волка. В Валгалле для нее нашлось бы место.
Она выдернула копье, и Вали упал на землю.
— оОо~
Он лежал лицом вниз в грязи, а вокруг него продолжалась битва. Больше его никто не трогал, никто не нападал. Рана в его сердце, должно быть, была небольшой; он чувствовал, как жизнь покидает его, но медленно, цепляясь за тело.
Должно быть, Вали на какое-то время погрузился в темноту. Когда в следующий раз сознание вернулось, оно было слабым, как туман, мир был тих, и его переворачивали на спину. Он не чувствовал боли. Солнце согревало его холодное лицо и бросало красные блики на веки.
— Отец? Отец! — голос Хокона. Солнечный свет померк, и Вали почувствовал длинные волосы сына на своей щеке. — Он дышит!
Голова Вали дернулась и приподнялась, и он почувствовал, что лежит под углом. Хокон положил его голову себе на колени. Вспомнив день, когда он держал Илву вот так, на далеком поле боя, Вали почувствовал, как его слабеющее сердце сжимается и обливается кровью.
Бренна. Бренна ушла. Бренна покинула этот мир здесь, в этом месте. Вали заставил себя открыть глаза и заморгал от яркого солнца.
Но Бренна была тут, нависая над ним. Солнце освещало ее голову и отбрасывало тень на лицо, но это была Бренна. Его красивая, свирепая, великолепная жена. Она была здесь. Он протянул к ней руку, и она поймала ее в свою.
— Отец, я здесь.
Нет, не Бренна. Сольвейг. Вспомнив о своей цели, Вали снова моргнул и заставил свой разум проясниться.
— Сольвейг. Мое солнце. — Слова прозвучали странно и отстраненно.
— Я здесь. — Она сжала его руку. — Не умирай. Папа, пожалуйста.
Она не называла его папой с тех пор, как перестала сидеть у него на коленях.
— Такой конец… хороший. Я хочу этого. Моя жизнь закончилась вместе с ее жизнью. — Каждый вдох, который он делал, чтобы произнести несколько слов, давался труднее, чем предыдущий.
— Нет! — Сольвейг склонила голову к нему, и их лбы соприкоснулись. — Нет, папа, пожалуйста, — прошептала она, уткнувшись ему в щеку. — Я не готова.
С усилием он повернул голову, найдя губами ее нежную кожу.
— Ты готова, солнце мое. — Мир начал тускнеть по краям, и сердце стало стучать в ушах все медленнее, но ему нужно было сказать еще кое-что. Он собрал остатки своей жизни и своей воли. — Ты готова. Построй наш мир заново. Люби своего мужчину. Придумай свою историю.
Он почувствовал, как его дочь покачала головой. Даже сейчас она отвергала то, что было столь очевидной правдой. Вали нашел в себе силы поднять руку и обхватил ладонью шею дочери.
— Да, Сольвейг. Твоя история… ты сможешь ее рассказать сама. Каждый день… ты сочиняешь ее, и… и… всегда… мы гордились тобой.
Мир потемнел и внезапно затих. Рука Вали упала; он чувствовал, как жизнь покидает его.
— Бренна… Мне нужна Бренна… — Он хотел обнять ее в последний раз в этом мире, но его руки больше не слушали его.
— Я принесу ее, — произнес голос, который он хорошо знал, чувствовал в своем сердце, но не мог определить, откуда. Но это был голос друга, и Вали был благодарен.
— Отец. — Он узнал этот голос и руку, сжавшую его плечо.
— Хокон, — выдохнул он, изо всех сил пытаясь заставить свои глаза видеть. — Хокон…
Ему нужно было сказать еще несколько слов, важных слов последней мудрости для своего заблудшего сына, который чувствовал такой холод в длинной тени своей сестры. А Агнар, где был Агнар? Это была не его вина; ему нужно было это знать.
А Това и Хелла, где они были?
Но разум Вали оторвался от его костей и, казалось, поплыл, и слова не могли сорваться с губ, потому что больше не было дыхания, чтобы говорить.
Он почувствовал, что Сольвейг отпустила его руку, и попытался поймать ее, удержать, но она отодвинулась. А потом рядом с ним оказалась Бренна, ее голова лежала у него на груди. Он знал этот идеальный вес так же хорошо, как свою собственную душу. Кто-то поднял его руки, и Вали снова обнял свою женщину.
Бренна. Моя любовь.
— оОо~
Он стоял на поле, усеянном телами. У его ног стояли на коленях его дочь и сын. И Леиф, его дорогой друг. Они плакали, но Вали не знал почему.