Затем это чудесное прикосновение исчезло, и она захныкала, не в силах пошевелиться, не в силах открыть глаза.
— Открой глаза, Дева-защитница.
По команде Магни веки Сольвейг открылись, и она увидела, как он нависает над ней, его волосы развеваются по бокам лица, кончики танцуют у нее на груди. Он устроился между ее ног, и она инстинктивно подняла их, обхватив его бедра. Пристально глядя ей в глаза, он изогнулся и скользнул в нее. Сильный, уверенный толчок, и такой глубокий.
— Да, о да, — простонала она и обвила его руками, проведя ладонями по его спине и обхватив ладонями плечи. — Люби меня, Магни.
Он отклонился назад.
— Всю жизнь, — ответил и снова вошел в нее.
Он не сводил с нее глаз, а она — с него, даже в момент их общего освобождения. Когда все закончилось, они долго лежали, тяжело дыша и прижавшись друг к другу. Затем, как всегда, Магни намочил тряпку и вытер тело Сольвейг. Наконец он снова устроился рядом с ней в постели, повернулся на бок и прижал ее к себе.
Той ночью Сольвейг заснула, впервые после смерти своих родителей, чувствуя себя достойной будущего, которое начнется завтра. Магни даст ей силы, если ее собственных будет недостаточно.
Он всегда давал.
— оОо~
На следующий день после полудня в большом зале Гетланда Сольвейг сидела между Магни и его отцом за столом. Первое собрание в восстановленном зале было ритуалом, призванным положить конец трауру по поводу смерти ее родителей и официально назвать ее ярлом Карлсы.
По традиции этот ритуал должен был совершаться в Карлсе, пред пустым креслом ярла Вали Грозового Волка. Но в Карлсе не осталось ни зала, ни кресла в нем, ни пустого, ни какого-либо другого.
Долгом Сольвейг будет восстановление ее владений так, чтобы они стали достойным отражением и воли ее родителей, и ее самой. Ее первой задачей как ярла будет создание мира, которым она и будет потом править.
А пока она назовет себя ярлом Карлсы в доме лучших друзей ее родителей.
Все жители Гетланда заполнили зал. В жертву принесли прекрасного белого оленя и огромного кабана, и мяса, меда и хлеба должно было хватить на всех.
Когда слуги разлили мед, Леиф встал и высоко поднял свою чашу. Выражение его лица выдавало его горе, но его голос разносился по залу, сильный и уверенный.
— Мы собрались сегодня вместе, чтобы почтить память наших самых доблестных погибших, Вали Грозового Волка и Бренны Око Бога. Пусть они и не были жителями этой земли, они всегда были с нами, и мы отдаем им эту дань уважения.
Он опустил голову, и зал погрузился в молчание. Когда Леиф снова поднял глаза, выражение его лица изменилось; он отбросил печаль, по крайней мере, на момент. Теперь он казался просто сосредоточенным.
— Их присутствие в этом мире было благословением богов. В течение многих лет мы купались в его свете. Боги были добры, раз позволили нам делать это так долго, но теперь они призвали Вали и Бренну домой. Выпьем же сейчас в честь их возвращения к столу Всеотца!
Зал взорвался общим ревом, и все выпили. Сольвейг сделала то же самое, хотя мед, казалось, прокис от соли непролитых слез, наполнивших горло. Они выпили и снова поревели, по разу за каждого из ее родителей, а затем Леиф поднял свободную руку и утихомирил толпу.
— Мы собрались вместе и затем, чтобы начать наше следующее путешествие, и оно будет трудным. Здесь, в Гетланде, нам предстоит проделать огромную работу. Мы вернули себе наш дом, но теперь должны вернуть себе процветание. — Леиф сделал паузу, чтобы этот рев затих, а мед оказался выпит. Он взглянул на Сольвейг и одарил ее ободряющей, гордой улыбкой, прежде чем снова обратиться к залу. — И наши друзья в Карлсе должны начать все заново, с новым ярлом, который будет править ими. Сегодня мы назовем имя этого ярла.
Еще один рев — и вдруг он как-то странно оборвался, словно огромная рука сдавила горло зала. Люди, стоявшие у стены и сидящие за столами, стали перемещаться, когда кто-то протиснулся сквозь них, с уважением и осторожностью.
К столу ярла приблизился Хокон. Его не было неделю, и выглядел он так, словно каждую секунду этой недели провел на войне. Он был грязен. Его волосы были спутаны, а кожаная одежда задубела от грязи и крови. Но он стоял прямо и уверенно и казался невредимым.
Он вытащил свой меч и поднял его вертикально перед своим лицом. Глядя прямо на Леифа из-за клинка, он произнес:
— Я Хокон Валиссон. Я вызываю свою сестру Сольвейг, которую теперь зовут Солнечное Сердце, на поединок. Победителю достается Карлса.