Магни пошел бы с ней, куда угодно, но он был согласен со своим отцом. Даже в теплое время года жителям Карлсы пришлось бы нелегко; создать что-то из ничего было тяжелой работой, а создать что-то из руин — вдвойне. Просить их взяться за тяжелую работу в условиях долгой северной зимы казалось суровостью, если не жестокостью.
Он и сказал это, только более мягкими словами, и получил в ответ холод, такой острый и плотный, что камень превратился в стекло.
Сегодня его отец высказался в более резких выражениях, назвав Сольвейг глупой и безрассудной — и, что было еще хуже, эгоистичной. Ее искусно созданное самообладание пошатнулось, и она выбежала из зала.
Впервые за долгое время Магни не последовал за ней и не попытался остановить.
Так что теперь он стоял на причале и смотрел на пустынное море. С момента отплытия Астрид и Леофрика прошло десять дней. В случае обычного путешествия домой этого времени хватило бы, чтобы подготовить людей и корабль к отплытию — так что надежда увидеть корабль на горизонте превращалась из фантазии в возможность.
Магни нужна была его мать. Он был мужчиной, которому исполнилось целых двадцать лет, но прямо сейчас ему нужна была мама. Мудрость Ольги указала бы ему способ оттащить Сольвейг от края, на котором она стояла.
— Ты должен пойти к ней. — Его отец встал рядом с ним.
— Я знаю. Но я не знаю, что ей сказать. Я всегда знал, как с ней поговорить, как достучаться до нее. С тех самых пор, как мы были маленькими. Но в эти дни она слишком далеко. — Он вздохнул и высказал свои недавние мысли вслух. — Мне нужна мама.
Его отец печально усмехнулся.
— И мне, сын мой. У меня разрывается грудь от того, что я нахожусь вдали от нее. — Леиф опустил взгляд на свои руки, раскрытые и обращенные вверх, и затих. Когда он заговорил снова, казалось, что он говорит откуда-то с расстояния, таким далеким был его голос. — У меня есть дочь, которую я почти не держал на руках. Если они не вернутся до следующего лета…
Северный ветерок, ледяной почти по-зимнему, взъерошил их волосы, и его отец вздрогнул.
— Мои дни налетов сочтены. Когда Ольга и Диса вернутся, я сделаю так, как давно хотела твоя мама, и перестану ходить в походы. Ты будешь руководить набегами Гетланда.
У Магни отвисла челюсть, и мысли о Сольвейг отошли на задний план. Его отец всегда говорил, что будет совершать набеги до тех пор, пока будет занимать кресло ярла, и что ни один ярл не должен посылать других сражаться в битвах, в которых не будет сражаться сам.
— Не уходи, отец. Я не готов. — Магни услышал, как его слова перекликаются с теми, которыми Сольвейг умоляла своего умирающего отца, и его сердце дрогнуло от воспоминаний о печали того дня.
С тех пор не прошло и трех недель. Так много изменилось.
Отец притянул его к себе и обнял за плечи сильной рукой.
— Нет, Магни. Я пока не собираюсь покидать кресло ярла. Предстоит слишком много работы. Когда Гетланд снова станет сильным, а Карлса восстановится, когда вы с Сольвейг поженитесь, когда пятно чумы Толлака с наших земель будет полностью смыто, тогда мы втроем сядем и поговорим об объединении нашего мира. — Его глаза впились в Магни. — Я бы уступил свое кресло королю, Магни.
Если он не был готов стать ярлом, то уж точно не был готов стать королем.
— Отец…
Отец улыбнулся и отпустил его.
— Отложим эту беседу на другой раз. Будущее хранит свои секреты. Только провидцы могут знать, что будет, и они говорят с нами загадками. Так что извлекай из каждого мгновения все, что можешь. Найди свою женщину. Облегчи ее боль и заставь увидеть. — Он снова повернулся к морю. — А я буду ждать, когда моя любовь вернется ко мне.
— оОо~
Направившись в лес на поиски Сольвейг, Магни был удивлен, встретив ее на тропинке у деревьев, и обнаружив, что она не одна. Агнар шел рядом с ней, держа сестру за руку. Магни был поражен тем, насколько они похожи: у обоих длинные светлые волосы, оба одного роста. Агнар еще не стал мужчиной, но наверняка будет необычайно высоким и широкоплечим, как отец, каким был Хокон. Однако сейчас он был ненамного коренастее своей сестры, и с такого расстояния казалось, что Сольвейг идет рядом со своим собственным отражением.
То же самое было верно в отношении Сольвейг и Бренны.
Как типичный мальчик, Агнар высвободился из нежных объятий сестры, как только увидел Магни. Брат и сестра обменялись несколькими словами, и Агнар позволил поцеловать себя в щеку, а затем зашагал вперед, кивнув Магни.