— Арва — такой же твой клан, как и я, Эрик Эрикссон. Я тоже не была рождена в этом мире. Я тоже когда-то была в плену у другого — у Леифа. Станешь ли ты утверждать, что я не принадлежу к клану моего мужа? К клану твоего ярла?
Лицо Эрика стало пунцовым, и он опустил взгляд на свои ботинки — но не раньше, чем бросил на нее ледяной взгляд.
Ольга повернулась к его притихшей жене.
— Ты молодец, что рассказала всем о случившемся, Арва.
Интересно, что Арва требовала наказание за неверность, а не за насилие. Ольге показалось, что она поняла, почему. Если бы Арва заявила, что Эрик избивал ее, беременную, последствия были бы для него тяжелыми. Несмотря на обычаи и жестокость, несмотря на отношение к плотской любви и суровые наказания, люди Гетланда относились к своим семьям с нежностью. Они заботились о матерях, любили детей и уважали женщин, будь то жены, матери, Девы-защитницы или кто угодно.
Арва любила Эрика. Она хотела сделать его лучше, но не хотела, чтобы ему было больно. Так что она нанесла меньшее оскорбление. Но Арва была наивна и играла в опасную игру. Мужчина, который однажды избил женщину, сделает это снова. И если такого человека судить публично, большой шанс, что он сделает это снова — теперь потому что стыд обратится в гнев.
Значит, Ольге следовало погасить этот огонь.
— Ты считаешь заявление своей жены ложью, Эрик?
— Нет. У мужчины есть потребности, а она их не удовлетворяет.
Теперь Арва подняла глаза, чтобы посмотреть на Ольгу.
— Это неправильно — приходить ко мне, когда во мне растет малыш. Это неправильно.
— Видишь? — тон Эрика был воинственным, почти раздраженным. — Если бы она была из моего клана, она бы такое не говорила.
Хоть Арва и всю свою жизнь прожила в Гетланде, ее мать, очевидно, сохранила кое-что из старых привычек. Жители Гетланда не верили, что мать или ребенок пострадают, если муж ляжет с беременной женой. Ольга знала, что это нормально. Леиф и она часто делили постель, пока ее живот не стал слишком большим.
Эта вера была пережитком той жизни, которую Арва оставила. Но она не была обязана отдавать свое тело мужу, если не хотела этого.
Увидев путь к решению, Ольга взяла Арву за локоть и отвела ее на несколько шагов, чтобы уединиться.
— Ты хочешь Эрика, Арва?
Ее прекрасная смуглая кожа покраснела.
— Да.
— Ты бы легла с ним, если бы это было безопасно и приятно?
Арва не ответила, но черные глаза остались спокойны — будто она ждала удобного случая, — и Ольга продолжила.
— Ты доверяешь мне? Ты веришь в мою мудрость, веришь моим советам?
— О, да. Ты добрая и мудрая, Ольга.
— Тогда прислушайся ко мне. Ты не причинишь никакого вреда ни своему ребенку, ни себе, ни телу, ни душе, если примешь своего мужа. Если он нежный и любящий и не причиняет тебе боли, то вы можете любить друг друга, как подобает мужу и жене.
— Правда?
— Правда, kullake.
Арва улыбнулась, и Ольга повела ее обратно к мужу. Прежде чем отпустить пару, она снова шагнула к Эрику и посмотрела прямо на него.
— У мужчины, который бьет женщину, нет дома в Гетланде, Эрик Эрикссон. У мужчины, который бьет женщину, пока она носит его ребенка, нет дома в этом мире.
Он моргнул, и его холодный взгляд дрогнул.
— Меня ни в чем подобном не обвиняют.
— Да, не обвиняют. Считай это предупреждением. — Она вернулась и встала рядом с платформой. Ульв подошел и встал рядом с ней. — Эрик не оспаривает обвинение в неверности. Арва, скажи, какое ты хочешь для него наказание.
Глаза и рот Арвы распахнулись от удивления. Но она взяла себя в руки и повернулась к мужу, положив руки на холмик своего живота.
— Я только хочу, чтобы ты поклялся мне. Здесь. Поклянись всегда быть нежным со мной и малышом и быть верным нам. Здесь, в зале, произнеси эту клятву.
Эрик обвел зал виноватым, смущенным взглядом. Здесь было не так уж много народу; происходящее не было чем-то особенным. Настоящие дела Гетланда решались, когда на помосте сидел ярл и присутствовали самые сильные мужчины и женщины. Ольга и Ульв справлялись с несложными вопросами, к тому же, Ульв руководил обороной города. Они долгое время жили в мире, дружили и были в союзе с самыми могущественными ярлами, поэтому оборона города состояла всего лишь из нескольких аванпостов и патрулей.
Наконец, заблудший муж Арвы опустился на одно колено. Он убрал ее руки с живота и сжал их.
— Я клянусь, Арва. Я буду нежен и верен тебе и нашему ребенку. Прости меня за мои слабости.
Ольга не была уверена, что Эрик был искренен, но не могла придраться к словам, и, в конце концов, они делали Арву счастливой. Женщина улыбнулась и кивнула, а Эрик встал и поцеловал ее. Затем она что-то прошептала ему на ухо, и он вздрогнул. Он повернулся и посмотрел на Ольгу.