Его кивок мог быть благодарностью, он мог быть искренним. Она кивнула в ответ.
— оОо~
Ночью, когда Ольга расплетала косу и расчесывала волосы, дверь в покои распахнулась, ударившись о стену, как гром. Ольга взвизгнула и вскочила с кровати, ее сердце бешено колотилось.
Теперь, когда тяжелая дверь была открыта, она могла слышать шум за пределами зала. Крики — она слышала крики. И вопли. И лязг металла.
На них напали.
Ульв стоял на пороге, потный и взъерошенный, с обнаженным мечом и искаженным от ярости лицом.
— Город захвачен! Собери все, что сможешь. Я должен увести тебя отсюда сейчас же!
И мрачное предчувствие, которое пришло к ней, две недели назад, предчувствие, от которого она отмахивалась, наполнило ее голову криком обезумевших птиц.
Не налет нес на себе печать зла. Это был Гетланд, лишенный своих самых сильных защитников и уязвимый для нападения.
Охваченная ужасом, Ольга не сопротивлялась. Она не задала ни единого вопроса; мысли покинули ее голову. Она просто схватила одежду, которую только что сняла, и позволила Ульву увлечь ее прочь из дома через задний ход.
Часть 2. ВОИН
8
— Не очень-то засматривайся, — усмехнулся Хокон, вгрызаясь зубами в кусок соленой трески. — Она не возьмет тебя. У нее вообще не будет мужчины. Она уже взрослая, так что у нее уже был бы мужчина, если бы она этого хотела. Она любит себя больше, чем могла бы любить кого-либо другого.
Хокон поплыл с ними, потому что Сольвейг запретила ему садиться вместе с ней на второй скейд Карлсы, а их родители уже отчалили. Он был раздражен на протяжении всего путешествия, придираясь к Магни по поводу сестры при каждом удобном случае, как пчела, жужжащая в ухо.
— Я не стану говорить с тобой о твоей сестре. Не такими словами. — Магни взял у него бурдюк с водой и, запрокинув голову, прислонился спиной к стене, чтобы попить. Вот уже два дня попутный ветер был сильным. Все четыре скейда плыли почти вровень, и люди отдыхали.
Они воспользовались этим, пока могли. В это утро солнце уже взошло красным, а горизонт стал темным. Паруса начали колыхаться, а значит, небеса скоро сменят цвет. Не за горами буря.
Хокон забрал шкуру обратно и надавил дальше.
— Девушки падают в обморок, когда ты рядом. Тебе не нужна моя сестра.
Потеряв аппетит, Магни бросил свой кусок трески обратно в бочку.
— С чего ты беспокоишься о том, кто мне нужен? Какое тебе до этого дело?
— Я переживаю за сестру.
Магни приподнял бровь, услышав это. Сольвейг и Хокон были близки, когда были детьми — они все трое были веселой компанией, — но за последние несколько лет, с тех пор как Хокон начал совершать набеги, брат и сестра охладели друг к другу. Сольвейг была превосходным воином, и это раздражало его.
— Правда. Она — моя сестра, и я люблю ее. Я убью любого, кто причинит ей боль. Кого угодно. Даже несмотря на то, что она думает, что она лучше всех на свете.
Это было очень далеко от истины; Магни знал это, хоть ее брат и не понимал. Сольвейг не считала себя лучше других. Она считала, что должна быть лучше. Она считала, что все ее несовершенства — ее личные неудачи. Она считала, что величие — это наследие, доставшееся ей от родителей, и что она не достойна его.
Ирония заключалась в том, что она уже была великой. Она была сильной и бесстрашной. Ее меч наносил верный удар, и глаза видели все на поле боя. Возможно, она не была таким чудом, каким был ее отец, но Сольвейг была воином, каким была ее мать. Если быть честным, то Магни считал, что она лучше, чем Око Бога. Сольвейг была быстрее и проворнее — возможно, такой же, какой была ее мать в юности. Но Бренна старела, и ее страсть к битвам остыла.
Но то были его мысли, и, возможно, однажды он поделится ими с Сольвейг. Ни с кем другим. Он не стал бы говорить о ней с ее братом. Не так. Нечто большее, чем простое благоразумие, удержало его язык. Это тоже была защита. Как бы сильно он ни любил Хокона как брата, какой бы крепкой ни была их дружба, когда дело касалось Сольвейг, Магни был осторожен. Хокон трясся от зависти к своей сестре.
Более того, Хокону не нравилась идея о том, что Сольвейг выйдет замуж за Магни, и у Магни была идея о том, почему.
Хокон собирался бросить вызов своей сестре, когда умрет их отец. До этого момента могут пройти годы, но могут и дни. Уже было известно, что Бренна не займет место ярла Карлсы в случае смерти своего мужа. Оно перейдет к Сольвейг, и та сможет его сохранить — если только ей не бросят вызов, и она не проиграет.