И после всех этих недоумений возникает вопрос: не фантазия ли всё это? Этот вывод кажется естественным для неверующих или маловерных людей. Не так для человека верующего: если даже он что-то и не понимает в Св. Писании, то всё же не спешит сделать опрометчивые выводы, он смиренно ждёт: не раскроется ли со временем для него сокровенный смысл. Во всяком случае, Писание для него священно и каждое слово в нём не без смысла. Этот тайный смысл по Божию промыслу может оставаться для людей сокрытым даже и веками, как и всякое пророчество сокровенно, пока не исполнится для сего предназначенное Богом время.
Что же касается обсуждаемых текстов Св. Писания, то, на наш взгляд, все мнимые противоречия и недоумения легко устраняются, если мы не будем уклоняться от того, что в своё время утверждали стяжавшие Духа Святаго свв. Отцы, и, оставив собственное суемудрие, с полным доверием примем их точку зрения: сыны Божии – это человеки, к которым было слово Божие, т.е. пророки. Это они пришли, чтобы предстать пред Господа – конечно же, на земле, а не на небесах, и среди них был сатана. Пророк ведь обладает духовными очами и слухом: он видит и слышит духов. Поэтому здесь речь идёт о том, что вся эта история о Иове была не чем иным, как Божественным откровением, и не для одного, а для многих пророков, во дни их пророческого служения.
Зададимся теперь вопросом: почему история этого страдальца из земли Уц дана была в Божественном откровении пророкам (и не одному, а многим), хотя она сама по себе назидательна и вполне могла бы быть записанной просто очевидцами этих событий или самим же Иовом? Но дело в том, что очевидцы видят только внешнюю сторону событий: некий праведник терпит тяжкое прещение, конечно же от Господа; его близкие и друзья сначала сочувствуют ему, но потом охладевают и осуждают его, коль скоро он пытается оправдать себя перед Богом, лицемерно выискивая в нём недостатки (хотя и не знали таковых по делам его), думая, что возможно угодить Богу лицеприятием и лестью. Но Господь не приемлет лукавства их и оправдывает Иова, вознаграждая его сторицей за пережитые в праведности страдания. А о том, что дьявол испросил его и Богом было попущено сие злострадание праведника, – об этом очевидцы знать не могли. Если бы пророкам от Самого Господа не была приоткрыта тайна страданий Иова, то, осмелимся утверждать, человечество никогда бы не смогло постичь тайны Креста Господня и самого учения Христа Спасителя о крестном пути ко спасению. Оно бы утвердилось на позициях языческого богопочитания, и сыновство народа Божия не состоялось бы.
Как пишет Святитель Григорий Богослов, «это была борьба добродетели и зависти, зависть (дьявола, действующего и через людей) усиливалась препобедить добро, а добродетель, чтобы остаться непобедимою, всё переносила (вот она тайна всех святых мучеников!); одна подвизалась из того, чтобы проложить путь пороку наказанием благоуспевших, а другая из того, чтобы поддержать добрых, имеющих преимущество и в самих несчастиях» (Григ. Богослов. Собран. твор. Т. 1; слово 21).
Каково же это преимущество?
Эта тайна приоткрывается пророкам в Божественном откровении, проливающем свет на сокровенный смысл имевших место событий в жизни одного из величайших праведников ветхозаветных времён, о котором Сам Господь сказал: нет такого, как он, на земле. Пророки прозревают Духом Святым, что Сам Бог попустил сатане ввергнуть праведника в пучину страданий, как бы для испытания его. Они слышат диалог между Творцом и Его творением – страждущим человеком, сокрушенным от незаслуженного прещения, пытающимся уразуметь смысл происшедшего с ним, ищущим справедливого суда у Самого же Бога.
«О, если бы я знал, где найти Его, и мог подойти к престолу Его! – печалится он, – Я изложил бы пред Ним дело мое и уста мои наполнил бы оправданиями; узнал бы слова, какими Он ответит мне, и понял бы, что Он скажет мне» (Иов, 23: 3–5).