Хотелось высказать, кто он есть, но жизнь на Кавказе приучила: язык придерживать. Молча отвернулась. Скинула куртку, положила на парапет. С сожалением поглядела на ногти (маникюр только вчера сделала). И прыгнула.
Котенок, несчастный, одинокий, саму себя напомнил — тоже никому не нужную. Так что и думать нечего, как потом выбираться, — надо помогать.
Но благодарности не дождалась — котейка от своей спасительницы бросился прочь, а когда смогла загнать в угол — выгнул спину, оскалился, зашипел.
— Бешеный! Лучше не трожь! — крикнул сверху ютьюбер.
Лия попыталась схватить звереныша за шкирку — извернулся, ускользнул, мечется, огрызается. Она бегает за ним, но животное шустрее. Да не просто удирает — цапнуть пытается.
Бабуси-наблюдательницы причитают:
— Боится он, бедненький! Тебе б его подцепить чем!
Но тут подошел пожилой густобровый смотритель. Загрохотал:
— Куда залезла?
— Котика она спасает! — вступились болельщицы-бабки.
Пожилой кавказец безжалостно хмыкнул:
— Всяко сдохнет, беспризорник.
А Лия — очень кстати — вспомнила дядечкино имя — городок-то маленький, знакомых полно. Улыбнулась:
— Дядя Бийберт, да он не скоро сдохнет. Еще пару дней может орать. Вам же курортники и будут мозг выносить! У вас есть что-то типа сачка?
— Да принес я. Только не справишься ты. Тяжелый он.
Протянул сачок — Лия едва не выронила. А неудобный какой — пока взметнешь, кот пять раз убежать успевает.
Но все-таки умудрилась: загнала в угол. Завопила диким голосом — котейка в страхе уши прижал. И захлопнула мышеловку. Бабки горячатся, советы дают:
— Теперь держи крепче! Рукой прихвати! Смотри, чтоб не цапнул!
Трус-ютьюбер с возбужденным лицом бегает, ракурсы выбирает. Еще несколько челов подошло, глазеют. И ни одна сволочь даже не пытается спрыгнуть, помочь. Вот и думай: какой вообще в мужиках смысл?
С трудом подняла на вытянутых руках тяжеленный сачок — котенок болтался внутри. Выпустила страдальца. Бабки пытались сюсюкать — оскалился, зашипел, кинулся прочь. Сейчас посыплются очередные советы — за что хвататься, как вылезать. Но дядя Бийберт деловито сказал:
— Приступочек видишь? Туда иди.
Как раньше не заметила? Очень даже опция — забралась на него и сразу сэкономила метр. Подпрыгнула, ухватилась за кромку фонтана, подтянуться не смогла, позорно сорвалась. Но тут уж мужики снизошли. Велели прыгать еще раз, подхватили, вытащили. Ноготь, правда, все равно сломался. А джинсы все в пыли и на коленке ободранные.
Бабки квохчут, хвалят. Одна все порывалась интервью брать о ее героизме — для местной газеты. Ютьюбер тоже подвалил:
— Телефон свой давай.
— Зачем тебе?
— Видео скину. Круто получилось. Смонтирую, музычку добавлю из «Звездных войн». В сториз выложишь — звездой станешь!
Лия — практически местная, тертый калач — номер свой на улице сроду никому не засвечивала. Но в социальной сети, тут парень прав, подвигом похвастаться надо — так что, в виде исключения, десять цифр продиктовала.
И только потом взглянула на часы. Ничего себе: уже семь пятьдесят шесть. А ровно в восемь ей надо на проходной отметиться. Пришлось взбаламутить чинное утро Целебноводска: выжимала из самокатика максимум, пешеходы шарахались, машины гудели. Санаторий у них живет по суровым законам: не явилась вовремя — тысяча рублей штраф и гневное назидание от начмеда.
К проходной подлетела в критические семь пятьдесят девять и сорок секунд. Вроде бы шансов нет. Но пожилой охранник дядя Макс тоже симпатизировал улыбчивой медсестре. Поджидал на улице, у сторожки — где надо было отмечать пропуск. Выхватил из рук магнитную карточку, рванул внутрь, приложил к считывателю, выдохнул:
— Ф-фух. Успел.
— Спасибо, дядечка Максичек!
Но у прибора отметиться — еще полпроблемы.
Быстренько припарковала самокат, рысью к себе, в душевое. Давно замечено: когда приходишь с запасом, первые пациенты вальяжной походкой являются часиков в девять. Но сегодня — закон подлости в действии — на диванчике уже сидела склочная на вид дама в белоснежном махровом халате и с огромной сумкой «Шанель». Тетя Люся, уборщица, суетилась — подавала травяной чаек, предлагала кислородный коктейль, — но пациентка надменно отмахивалась:
— Не надо мне ничего!
Увидела встрепанную Лию, напустилась:
— Уже пять минут вас жду!
— Простите. Форс-мажор.
— Вот что за страна! Вроде пять звезд у гостиницы, а сервиса все равно никакого, — продолжала возмущаться.
Даме лет пятьдесят с хвостом, лицо улучшено-закачано-перепахано так, что кукла прямо вылитая. Лия — с ее природной свежестью и натуральным румянцем — таких всегда раздражала. Но тем интереснее вину загладить и пациентку обаять.