Да, этот ребенок был действительно необыкновенным. И тем обидней и горше, что родился он в столь неуютном жестоком мире.
Рит улыбнулся как можно свободней, сказал:
– Очень красивые цветы. Где ты нашла их?
Эрана расцвела.
– Вон за тем бугорком, – ее рука указала куда-то за спину, где и в самом деле был какой-то песчаный расплывчатый нанос, похожий на чей-то уродливый горб. – Там их так много, что прямо глаза разбегаются! Пойдемте туда, дедушка Рит, я вам покажу, как их много! – Девочка ухватила его за ладонь, потянула. В ее глазенках горел азарт и желание удивить. Но Рит не двинулся с места. Будь он сейчас на зеленом, залитом солнцем поле, как она, пошел бы за ней, не раздумывая, но, к сожалению, он стоял посреди безжизненных земель, и глаза натыкались на ненавистный полумрак. Воспоминания и питаемые ими чувства погасли, ушли, краски прошлого поблекли, и солнце закатилось за дымный горизонт. Сегодня оно уже не появится, как бы он ни хотел, как бы ни просил.
– Извини, Эрана, я бы с радостью полюбовался твоими цветами, но сейчас, боюсь, не дойду: ноги что-то разболелись. Давай в другой раз, хорошо?
– Хорошо, – легко согласилась та. И по ее глазам Рит понял, что она все еще далеко от этого чуждого им мира. Вот только он не знал, к добру ли это или к худу.
Но жизнь вновь потекла своим чередом. И неспешно текла до тех пор, пока однажды Эрана не проснулась в слезах.
– Что случилось, малышка? – обеспокоенно спросил Рит, как всегда в это время задумчиво сидевший у окна. – Ты плачешь?
– Мне приснилось солнце, дедушка Рит, – тихо и завороженно отозвалась девочка, не утирая слез. – Настоящее солнце, о котором мне рассказывали! Оно такое огромное, горячее и красивое! В его лучах так тепло, а вокруг светло-светло! Я никогда не видела столько света! Это так удивительно и так нереально! Я смотрела на него, пока оно не обожгло мне глаза, и я проснулась! Скажите, дедушка Рит, солнце оно действительно такое, как я видела, такое красивое? – Ее глаза – огромные, блестящие, влажные – впились в морщинистое лицо старика.
– Солнце? – тихо, как эхо, повторил Рит. Он удивленно и широко смотрел на девочку, словно увидел впервые.
Та в ответ лишь кивнула головой, будто на слова уже не было сил.
– Откуда ты знаешь про солнце, дитя? Ведь ты так юна, а солнца нет давным-давно.
– Мне рассказывала о нем моя мама, – как-то жалобно проговорила Эрана, теребя пальчиками край одеяла. – А маме – ее мама, моя бабушка. Она умерла уже давно, но видела настоящее солнце. Бабушка очень любила солнце. И мама тоже, – грустно добавила девочка, опустив взгляд. – Она часто рассказывала мне о нем, и ее глаза всегда сияли и светились, словно она видела его перед собой. ««Солнце большое-большое и теплое-теплое», – говорила мама. – Оно похоже на яркий ослепительный оранжевый шар, окруженный жаркими лучами. И, когда этот шар появляется в небе, оно становится голубым-голубым, и весь мир вокруг превращается в сказку, залитую радостным светом. Всюду растут красивые ароматные цветы и густая шелковая трава. Воздух так прозрачен, что видны далекие горизонты. Мир полон красок, звуков и жизни. Даже ночи светлые и такие же прекрасные, как и дни. Солнце освещало землю каждый день, и это было так же естественно, как нынешний сумрак. Нет ничего удивительней и желанней, чем солнце». – Эрана подняла голову, словно только проснулась, чуть улыбнулась. – Так рассказывала мама. Скажите, оно действительно такое, дедушка Рит? Вы ведь видели солнце? – В ее глазах была почти мольба.
– Да, малышка, твоя мама была права: солнце прекрасно. Оно прекраснее всего на свете, даже, когда скрывается за тучами, когда играет на твоей щеке шаловливым лучом, когда рассыпает искры на речных перекатах, когда ласкает макушки деревьев, когда растапливает снега, когда просто светит. Солнце – это жизнь, а тьма – это существование.
– Но почему его нет сейчас, дедушка Рит? – взволнованно спросила Эрана.
– Я не знаю, детка, – вздохнул тот. – Да это уже и неважно, ведь солнца нет много-много десятков лет, и никто не помнит его и не знает о нем.
– Но знаю я! – воскликнула девочка. – И помните вы!
Лицо старика сделалось испуганным.
– Лучше никогда, слышишь, никогда не говорить об этом вслух, дитя!
– Но почему? – почти крикнула та.
Рит понизил голос, словно их могли подслушать сами стены.
– Говорят, что на стариков, таких, как я, что еще не умерли сами, охотятся какие-то люди. Говорят, что это приказ властей: извести, уничтожить всех, кто еще может помнить прежние времена.
Эрана содрогнулась.
– Но зачем это?