С одной стороны волосы были коротко подстрижены, а с другой доходили до плеча. На концах они были не ровные, выстриженные зубцами. Брик стиснул зубы и уставился в затылок юноше. Он сам не понимал причины той ненависти, что испытывал к нему всего через какие-то минуты после встречи. Смазливое лицо худенького юноши раздражало дикаря, пробуждая желание врезать в идеально очерченную скулу. Он был по девичьи миловиден, но именно такую красоту Брик презирал, считая неуместной для настоящего мужчины. Он наблюдал за тем, как юноша каждые несколько шагов встряхивал головой, от чего эти бесполезные зубцы на его волосах колыхались, словно копья в руках несуществующей армии.
- Серьёзно? – грубо гаркнул Брик. Он совсем не собирался набрасываться на этого, по сути, ребёнка, ведь это было недостойно мужчины. Слова вырвались раньше, чем дикарь успел запереть их внутри. – Кожанка? Наша кожанка, одеяние моего недостойного народа?! На тебе? И эта причёска, с позволения сказать? Ты что, соревнуешься за звание самого крутого петуха года? Потому что выглядишь точно как один из них. Только гребень упал самую малость.
Брик на секунду раздвинул губы в улыбке, оскалив зубы, и тут же его лицо вернулось к презрительно-устрашающему выражению. Никас остановился и медленно, словно нарочито оттягивая момент, обернулся к нему. На его лице играла вежливая улыбка, которая только сильнее разозлила Брика. Ладони сжались в кулаки, челюсти до боли вжались друг в друга. Он был готов оторвать ему голову голыми руками, здесь и сейчас, но не понимал, почему возникло это желание.
- Серьёзно? – равнодушно переспросил пророк. – Столько месяцев в полном одиночестве, и начать разговор... с оскорблений? – его улыбка стала ещё шире, обнажив ряд ровных белых зубов. – Я понимаю. Вы вернулись, чтобы умереть. Ваша злость естественна. Но эта кожанка – подарок Батлера. А причёска… Мне она просто чертовски нравится. Да и Софии тоже.
Парень с особым наслаждением произнёс её имя, и снисходительно засмеялся, наблюдая за презрением, обезобразившим лицо Брика.
- Ты? Принимаешь подарки Батлера? Сверхчеловек? Удостаивает общением самого низкого из недостойных? Их правителя?
- Почему бы и нет? – Никас взглянул на свои ухоженные ногти. – Для всеобщего блага нам пришлось объединиться с недостойными. Как и София, я решил, что дружить с Батлером, гм, полезно для саморазвития.
- Как… - задыхаясь от ярости, прорычал Брик. – Как ты смеешь сравнивать??? Ты, щенок, не знающий жизни?! Я тянулся к воплощению всего невинного и самого прекрасного, что существует в этом прогнившем насквозь мире!.. А ты… Ты!.. Ты же нырнул в грязь с головой, потому что, видит то, во что ты веришь, Батлер – вместилище отборной грязи, самой ничтожной и отвратительной, что только есть в этом мире и в душе человеческой! А ты… Думаешь, ты возвысил его до себя?! Нет, дурак! Это ты упал, ты скатился до его уровня!
Казалось, Брик готов убить парня, но тому было всё равно. С намёком на усталость Никас убрал волосы с лица лёгким взмахом руки, закрыл на секунду глаза и ответил:
- Вы слишком категоричны в своих суждениях, Брик. Мир построен на противоположностях, а потому грязь так же необходима миру, как и цветок, что произрастает из неё.
Брик был слишком зол, чтобы ещё что-то ответить . Кроме того, увидев столь спокойное отношение к тому, что даже дикарь оценивал как величайшую трагедию их цивилизации, Брик осознал нечто более страшное: это конец сверхчеловечества. Он плюнул Никасу под ноги, оттолкнул плечом с пути и устремился вперёд. Пророк же заинтересовано смотрел вслед дикарю, губы его расползлись в ухмылке. Через несколько шагов Брик обернулся, посмотрел на него внимательно и кинул через плечо:
- Хватит скалиться, немощь! Так и без зубов остаться можешь.
К нему уже спешили мудрецы. Брик смотрел на тех, кто раньше не посчитал бы его ни за что: ни за животное, ни за человека, ни, тем более, как бы сильно ему того ни хотелось, за сверхчеловека. Он подумал о том, что вскоре встретится с Софией, и о том, как она его примет, как отреагирует на его возвращение, и будет ли ему дарован шанс на прощение. С ненавистью он смотрел на мудрецов, чьи взгляды, казалось, должны были ему сказать, что он сократил население мира до кучки выживших. Брик видел перед собой только тела, казавшиеся пустыми оболочками бездушных сущностей, и ждал. Он не собирался говорить с ними, объяснять им что-то и слушать их. «Я вернулся умереть, и умру непокоренным, с гордо поднятой головой. Этот мир не смог покорить меня, когда я был маленьким ребёнком, и не может сейчас. Я принадлежу только себе».