Вечером, перед их отъездом из Винтерфелла, Санса от чего-то не спешит к нему. Оберин ждал, прислушивался к каждому шагу, но его жена не приходила, что заставило Мартелла почувствовать неладное.
Он блуждал по темным коридорам замка, ища девушку и попутно замечая, что соскучился по Дорну. В Дорне нет такой тьмы, даже южные жаркие ночи не делали небо темным, словно чернила, в Дорне ночь была такая же яркая словно день и в этом можно было убедиться смотря на темно-лазурное бесконечное небо и россыпь звезд.
Санса обнаружилась в библиотеке. Девушка сидела в кресле перед камином, неотрывно следя за языками пламени. Заслышав шаги, она повернула голову и улыбнулась, завидев мужа.
— Прости, — проговорила северянка, поднимаясь на ноги. — Очень долго разговаривали с Браном, счет времени потеряли, он только недавно покинул библиотеку.
— Подозреваю, что разговор был интересным? — Оберин приблизился к жене.
— Мы разговаривали о Джоне, — призналась девушка. — Я немного беспокоюсь за него. Правда, которая раскрылась спустя столько лет, может принести ему вред, а не пользу. Еще я пыталась узнать у Брана какие-нибудь подробности о его путешествии, но он ничего не рассказывает. Он стал таким… отстранённым и это расстраивает меня.
— Годы лишений, испытания, скитания по неизведанным местам, что ты, что Бран, что Арья и еще Джон — вы пережили непростые времена, были вдали от дома. Несколько лет каждый из вас пытался выжить, а еще жил с осознанием того, что вся его семья скорее всего мертва. После такого люди не начинают улыбаться просто так, — высказался Оберин. — Впереди еще бой, возможно даже не один. Каждый из них боится, что-то счастье, которое они испытывают сейчас, мимолетно, что все пропадет в один миг.
Санса прижалась к мужу, тяжело вздыхая.
— Я тоже этого боюсь, — шепнула она.
— Как и я, — мужчина погладил жену по шелковым волосам, — но я обещаю, что сделаю все, чтобы вернуться.
Санса потянулась к губам Оберина и нежно поцеловала его. Все эти дни были наполнены суматохой, беспокойством, неопределенностью. Все эти дни прошли лишь в недолгих разговорах, нежных, но коротких прикосновениях, мимолетных взглядах. Эту ночь хотелось провести, отдаваясь друг другу без остатка.
Эта была их первая близость после долгой разлуки. Санса ловко справилась с одеждой принца, в то время как он расшнуровал ее платье и оно упало к ногам.
— Ты готовилась? — вырвалось у него, когда он понял, что она не надела громоздкое нижнее платье под основной наряд.
— Ты думаешь, я просто так решила посидеть в библиотеке, перед камином?
Он сжал ее ягодицы и притянул к себе ближе, говоря прямо ей в губы:
— Вы полны коварства, принцесса.
— У меня был хороший учитель.
Поначалу они дарили друг другу лишь нежные поцелуи и прикосновения, которые становились более страстными с каждой минутой. Только сейчас до обоих дошло понимание того, как они скучали, как им не хватало той нежности, той любви, что они были способны дать друг другу.
Санса не была против, когда в порыве страсти они упали прямо на ковер перед камином, продолжая покрывать друг друга поцелуями, страстными, ненасытными. С ее губ сорвался громкий стон, когда она почувствовала, как Оберин кладет ей руку между ног, начиная нежно поглаживать.
— Я хочу тебя… хочу, — срывалось с ее губ.
Она прижималась к мужу сильнее, понимая, что каждого прикосновения и поцелуя ей попросту мало. Хотелось быть единым целым, чтобы прочувствовать его до конца, показать ему свою любовь.
Старая библиотека заполнилась звуком поцелуев, рваным дыханием и сладкими стонами. Хотелось, чтобы это длилось как можно дольше, хотелось целую вечность, столетия, как можно дольше поддаваться этой нежной неге, которая полностью заполняла каждого из них.
Санса не сдержалась от легкого вскрика, когда Оберин вошел в нее. Поначалу было немного больно, непривычно, словно она никогда и не отдавалась своему мужу, но затем, каждая клеточка тела расслабилась и все естество заполнилось уже знакомым, но таким желанным и приятным чувством неимоверного удовольствия. С губ сорвался громкий вздох.
— Санса… — простонал принц и припал губами к ее губам. Старк обвила шею мужа руками, проникаясь безграничной нежностью к мужу. В этот момент, ей казалось, что никогда они не были близки так как сейчас. Даже если брать в расчет те страстные ночи, которые они дарили друг другу еще в Дорне.
Ведь сейчас действительно все по другому и дело даже было не в том, что завтра им вновь предстоит разлучиться, все дело было в их ребенке, в маленьком человеке, в котором течет их кровь, который связал Сансу и Оберина еще сильнее, который служил доказательством не только страсти между этими двумя, но и сильной любви. Ведь что Санса, что Оберин, чувствовали неимоверное счастье, когда находились рядом, когда укачивали на руках своего сына.
Спустя некоторое время оба лежали на полу перед камином, совершенно расслабленные и… счастливые. Санса и правда была ненасытна, даже сейчас она продолжала покрывать тело мужа нежными поцелуями.
— Ты обязан вернуться, — прошептала она и поцеловала его в губы.
— После такого, оставить тебя мне и правда будет трудно, — улыбнулся он, заключая девушку в объятия.
***
— Это должно остаться тайной, хотя бы до конца войны. Ты ведь не собираешься претендовать на Железный трон?
Джон повернул голову в сторону Оберина, который смотрел на него с явным беспокойством в глазах.
— Не думаю, что я рожден для того, чтобы править Вестеросом.
— С Винтерфеллом ты справляешься хорошо… Санса уничтожит меня самого, если я позволю Дейенерис Таргариен убить тебя из-за угрозы, что у нее могут отнять власть.
— Дейенерис жадная на власть?
— Дейенерис очень долго жила в мечтах о завоевании Железного трона, не думаю, что она захочет отдавать его кому-то другому.
Джон подошел к окну и стал внимательно наблюдать за снежинками, что падали с неба и плавно ложились на землю. Предрассветные сумерки начали понемногу рассеивать холодную темноту. Совсем скоро им предстояло покинуть в Винтерфелл и направиться навстречу неизвестности.
— Все что меня интересует — это благополучие моей семьи и чтобы в королевстве вновь все стало спокойно. Если для этого понадобиться сесть на трон мне, то я готов. Но если благополучие, о котором я мечтаю, способна принести и королева Дейенерис, то я откажусь от своих прав на престол, лишь бы больше не проливалась невинная кровь, — сказал мужчина.
Оберин лишь кивнул на эти слова, понимая, что Джон не лукавит и говорит правду. В нем прекрасно сочетались благородство Старков и царственность Таргариенов. Принц даже на мгновение подумал, что из Сноу получился бы король не хуже, чем из Дейенерис королева.
Конечно, они не собирались скрывать эти тайну всю жизнь. Как известно, королева Дейенерис не может иметь детей, родственная связь с Джоном вполне может сыграть самой Таргариен на руку, если вдруг необходимость в наследниках появится. Но вначале надо было просто немного сблизить Дейенерис и Джона, чтобы в тот момент, когда правда станет всем известна, она не сомневалась в его честности и благородстве.
Тьма отступала с каждой минутой. Из богорощи послышался протяжный вой лютоволков.
«Пора!», — резко подумалось Оберину и он поднялся на ноги.
— На всякий случай, советую получше запомнить стены замка.
Джон повернулся к принцу и по его лицу было видно, что он не понимает, к чему были сказаны слова.
— Если нас всех ждет смерть, первое, что мы начнем вспоминать в последний момент жизни — это стены родного дома.
С губ Джона сорвался судорожный вздох и он кивнул, снова отворачиваясь к окну и чувствуя зарождающийся в душе страх. Последний путь. Последний бой. Впереди лишь неизвестность… Правда Джон все равно не мог понять, чего боится больше: смерти или итога, который знают одни лишь боги.