Оберин оборачивается. Рука девушки ледяная. Как-то он слышал шутку о том, что Старки сделаны изо льда и кованной темной бронзы, но не ожидал, что когда-либо сможет понять смысл этой шутки и ощутить этот северный холод.
— Пожалуйста! — шепчет Санса и внезапно приближается, заглядывая в глаза Мартелла. Девушка прикладывает холодную ладонь к теплой коже лица. — Оберин, прошу!
Некоторое время Красный Змей молчит. Своим видом он никак не показывал растерянности, однако в данный момент он чувствует её в полной мере. Санса действительно Роза Севера. Глядя в её голубые холодные глаза, он убедился в этом.
Оберин чуть наклоняется, Старк не смеет отодвинуться, она продолжает смотреть на мужчину, чувствуя, как сердце бешено колотится. Ей показалось, что сейчас он её поцелует.
— Нет, — выдыхает принц внезапно. Он бросает мимолетный взгляд на её чувственные губы и выпрямляется, хотя понимает, что хотел вовсе не этого.
Санса отнимает свою руку, слёзы наворачиваются на глаза, и она отворачивается, ничего не говоря. Мартелл чуть помедлил, но, не найдя слов, выходит из темницы, напоследок бросая взгляд на Старк.
***
Слова кажутся бессмысленными, как и словосочетания, как и целые предложения. Смысл никак не улавливался. Всё смывалось в тёмно-серое пятно, и через пять минут в покоях раздается хлопок, а затем закрытая книга летит на софу, стоящую недалеко от стола.
Тирион понимает, что попытаться отвлечься книгой была не лучшая затея, надо было сразу напиться и не выпендриваться, изображая из себя сильного и независимого человека, отвлечь которого способна всего лишь какая-то книженция с какими-то там словами.
Он начал думать, много думать. Ланнистер позволил себе обдумать всё в эту длинную и долгую, как ему казалось, ночь. Тирион думал о том, как немилостивы к нему боги, судьба, да и сама жизнь в целом, думал, как жестоки, лживы и коварны люди, особенно женщины, особенно шлюхи. В сотый раз он убедился, что шлюхами действительно рождаются. Причем, чтобы быть шлюхой, не обязательно ей работать. Есть женщины, да, впрочем, и мужчины, которые торгуют своими телами, есть люди, которые торгуют сведениями, тайнами, такие, кто готов пресмыкаться и вылизывать зад каждому, кто предложит монету. Есть те, кто готов убить… Много кто есть. Есть, к примеру, Шая — та, кто совместила в себе всё и сразу, мало того, что раздвигает ноги перед каждым (Бес не брал в счет, что последнее время она принадлежала только ему), так ещё, как оказалось, готова солгать, выдать любые тайны, сказать то, что нужно, лишь бы ей самой была от этого польза.
Тирион до сих пор задавался вопросом, что же ей такого предложила Серсея, что она так легко обвинила Сансу во всех грехах? Сансу, за которой, он сам, лично, приказал ей присматривать!
Карлик вздохнул и наконец взял чашу в руки, чтобы сделать глоток вина. Мысли настолько поглотили его, что он даже забыл про этот чудесный напиток, который поможет ему на время забыться.
Пригубив вина, Бес даже с какой-то иронией подумал о том, что отныне он не ляжет в постель ни с одной шлюхой. Как бы хороша она не была и что бы не вытворяла. После предательства Шаи полумуж понял, что его просто воротит от таких, как она, а именно — шлюх.
Дверь тихонько скрипнула. Тирион поднял голову и тут же сжал чашу пальцами, так крепко, что, наверное, раздавил бы её.
— Пошла вон. — Он резко поставил чашу на стол. Вино расплескалось, но Ланнистер не обратил внимания. Сейчас он обратил свой взор на вошедшую Шаю, чувствуя при этом сильную злость.
— Я только… — начала было Шая, робко, в своей непривычной манере.
— Мне всё равно, — Тирион махнул рукой, — тебе лучше уйти, пока я не разозлился ещё сильнее.
— Я не могу уйти, пока всё не объясню, — уже тверже сказала Шая.
— Ты всё объяснила на суде. Или уже забыла? — Вскинув голову, карлик посмотрел на женщину, замершую на пороге.
— Ты не понимаешь! — повысила голос Шая. — Серсея сказала, что убьет тебя, если я не сделаю этого.
— И ты вот так поверила и даже мне ничего не сказала, — Бес не верил ни единому слову. — Ты не настолько дура, Шая. Если бы действительно случилась такая ситуация, ты бы всё мне рассказала.
— Тирион…
— Не произноси своим грязным ртом моё имя! — жестко оборвал её Ланнистер. Странно, полумуж всегда считал, что может сдерживать свои эмоции и не показывать злость и ярость в полной мере. Он всегда считал, что лучше быть сдержанным и холодным, нежели чем через гнев показывать свои истинные чувства. Но сейчас было чертовски сложно сдерживаться.
— Вот как мы заговорили? — лицо Шаи исказилось.
— Уходи, — снова повторил Тирион, не обращая никакого внимания на вопрос.
Женщина развернулась и хотела, было, выйти, но внезапно снова повернулась лицом к Бесу и посмотрела на него.
— Я выступала на суде против Сансы из-за тебя! — выпалила она.
Брови Тириона приподнялись. Выпрямив спину, он сцепил руки в замок и положил на стол.
— Вот как?
— Ты всегда печешься о ней! — зло проговорила Шая. — В последнее время я только и слышала от тебя про Сансу, ты всё делал для неё, как будто она тебе небезразлична!
— Если уж об этом и зашел разговор, то скажу тебе прямо — Санса мне действительно небезразлична! Потому что мне её жаль! Моя семья загубила ей жизнь, Джоффри и Серсея издевались над ней как могли, и я не мог остаться в стороне, а если ты думаешь, что я хочу затащить её… Боги мои, Шая, она ведь дитя! — Внезапно Тирион почувствовал острое отчаяние. — Дитя — невинное, которое настрадалось больше, чем любой взрослый человек. Как ты могла быть настолько глупой, чтобы допустить такие скверные мысли и принять участие в том, чтобы ещё больше испоганить жизнь Сансе?
Шая сжала руки в кулаки и опустила голову, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. Некоторое время Бес молча смотрел на неё таким взглядом, будто пытался узнать эту женщину, понять, кто она такая на самом деле.
— А теперь просто уходи, — спокойно проговорил Тирион. — Уходи и забудь вообще о том, что нас тобой что-то когда-то связывало.
Ничего не говоря, Шая поспешно покинула палаты. Карлик схватил чашу и осушил её до дна, понимая, что вино ему сегодня действительно необходимо.
***
Он решил написать письма сам. Каждой из дочерей, хотя больше чем наполовину был уверен, что вернется в Дорн. Оберин был азартен и любил риск, однако понимал, что у судьбы, как и у богов бывают свои шутки. Поэтому письма будут отправлены каждой и каждое будет написано его рукой.
Обара, Нимерия, Тиена, Сарелла — его старшие дочки, все от разных женщин, но всё-таки так похожи друг на друга. Сейчас они уже взрослые женщины, и каждая из них выбрала свой путь. Никто из старших дочерей не проживал в Дорне: Обара вместе с Сареллой скитаются по Вольным Городами, и, судя по редким письмам, им нравится путешествовать и открывать для себя что-то новое. Оберин сомневался, что дочери вернутся домой. Нимерия давно живет у матери, ещё за несколько месяцев до его отбытия из Дорна в Королевскую Гавань она приезжала в Солнечное Копье, правда, пробыла там недолго. Жизнь в Волантисе ей нравилась больше, чем в пыльном и жарком Дорне. И Тиена, которая не отличалась от сестер и также обладала боевым и своевольным характером, сейчас она была в Лиссе. Этот городок славится не только проститутками, но и ядами. Тиена от отца унаследовала любовь к врачеванию и ядам, и Оберин понимал, в какой именно области его дочь нашла отдушину и что заставило её так надолго задержаться в этом роскошном, но маленьком городе.
Вспомнив о старших дочерях, Мартелл понял, что скучает по ним. Какими бы воинственными и острыми на язык они не были, но его они любили, любили так же, как и он их. Каждую из них он вырастил и воспитал, невзирая на то, что они незаконнорожденные, к каждой из них он был привязан и каждую был готов защитить, несмотря на то, что они уже взрослые девушки и сами в состоянии постоять за себя. Да, может, и взрослые, но никогда он не сможет забыть, как брал их на руки, как играл с ними, как рассказывал им старые легенды на ночь, чтобы они уснули. Воспитание его девочек — это часть жизни, которую никто и ничто не заставит вычеркнуть из памяти.