— Вы что лазили в моих вещах? — возмущенно спросила она.
— И как видимо не зря, — выпалил принц, — и чей же он?
— Это не имеет значения, человека, которому принадлежал этот плащ, уже давно нет в моей жизни.
— Вот как? — брови Мартелла приподнялись. — Но мы ведь не так уж и давно отбыли из Королевской Гавани.
— Что вы имеете в виду?
— Признайся мне Санса, это плащ ведь наверняка принадлежит Джейме Ланнистеру.
Слова эти до глубины души возмутили ее, причем, она даже не понимала по какой именно причине, то ли потому что, формально сейчас ее обозвали едва ли не шлюхой, намекнув на связь с Цареубийцей, то ли потому, что Оберин намекает ей на измену и сейчас допрашивает из-за какого-то чертового плаща, словно сам при этом сохранял супружескую верность.
— Вы пьяны, этот разговор ничего не даст, — сказала девушка, — я прошу вас уйти.
Санса хотела пройти мимо мужа, отойти подальше и дождаться пока он уйдет. Разговор этот был действительно крайне неприятен для нее. Да, она хранила этот плащ, более того, будет хранить всегда, но это только ее история и Пса, и никого, даже Оберина, она не собирается посвящать в нее. К тому же, он наверняка придет в дикое бешенство, когда узнает, что плащ принадлежит Клигану. Пусть и не самому Горе, но у северянки не было сомнений по поводу того, что муж ненавидит всю их семейку.
Оберин схватил ее за локоть. Этот жест не был грубым, однако, было в нем что-то собственническое, словно мужчина показывал, что она не уйдет и не закончит разговор, пока он не позволит.
— Чей-это-плащ? — медленно спросил он, заглядывая Старк в глаза.
— Даже если это и плащ Джейме, какая теперь разница? У вас есть повод сомневаться в моей верности? — не отведя взгляда, ответила она. В Сансе внезапно проснулась какая-то ядовитая, едкая словно яд змеи, мстительность. Внезапно ей стало все равно на последствия, главное — это позлить Оберина, отомстить за эти чертовы измены!
— О, Санса, я прям слышу, как ты негодуешь и ненавидишь меня.
Внезапно она ударила его по щеке. Это было неожиданностью даже для самой Розы Севера, но злость брала вверх.
— Хочешь сказать, что я должна любить тебя за измены! — рявкнула она со злостью и ударила его кулаком в грудь. — Должна любить за то, что постоянно подсчитываю любовниц, с которыми ты проводишь все свое время!
Он схватил ее за запястья, почему-то лукаво улыбаясь, что еще больше злило девушку. Исчезла броня леди, исчезло безразличие и выдержка, исчезло все. Эмоции обуяли Сансой, и она уже никак не могла их в себе подавить, она была злая и ей было дико обидно за саму себя. Старк никогда не подозревала, что опустится до таких истерик, но и почему-то сдерживать себя не могла. Возможно так на нее влияет сам Дорн: дорнийцы ведь никогда не скрывают свои чувства, показывая ярый нрав, неужели и она невольно начинает становится такой же?
Санса попыталась оторваться от Мартелла, ей надо было успокоиться и просто прогнать его, разговор окончен, обсуждать этот чертов плащ, ее якобы неверность и уж тем более измены мужа, она не собиралась.
Но попытки были безуспешны, Оберин лишь крепче прижал ее к себе, а затем, когда хватка девушки ослабла, и она перестала так яростно вырываться, поцеловал ее. Санса никак не желала этого и не отвечала на поцелуй. Сколько шлюх он целовал до этого?
Мартелл отпустил ее запястья, руки заскользили по телу девушки. Старк вздрагивала от каждого прикосновения, боясь, что если это продолжится она просто-напросто поддастся мужу.
Ее охватил самый настоящий страх, когда принц оторвался от ее губ и снова схватив за руки, повалил на кровать, нависая сверху.
— Нет… — она не успела более ничего сказать, так как Оберин снова требовательно впился в ее губы.
Санса почувствовала дикую безвыходность, от того, что это делается фактически против ее воли и от того, что остановить мужчину с каждой секундой ей все труднее и труднее. Возможно она была дико зла на него, но и одновременно с этим… сильно скучала и ей никак не хотелось, чтобы он уходил.
Старк почувствовала, как руки Мартелла скользнули под сорочку, приподнимая ее, он оторвался от ее губ, переключая внимание на тонкую девичью шею. Ее кожа была такой мягкой и от нее исходил приятный цветочный аромат.
Чувствуя, как Санса ерзает под ним, Оберин еще больше возбуждался. Как же давно он этого хотел, эту девушку, эту несорванную, холодную Розу Севера, в душе которой на самом деле бушует самый настоящий ураган.
Он был не настолько пьян, чтобы не помнить того, что это ее первая близость. Ему не хотелось причинять ей боль, заставлять страдать, самому наслаждаясь этой ночью, нет, он не поступит так, только не с Сансой.
Злополучный плащ с которого все началось, был давно забыт, так же как были и забыты измены, и брошенные в гневе слова.
Санса прижималась к Оберину ближе, чувствуя его теплое тело, его древесно-терпкий запах напоминающий чем-то сандал и корицу. Она чувствовала постыдный жар внизу живота от каждого прикосновения и поцелуя. Когда принц стянул с нее сорочку, ее бросило в жар, и она густо покраснела, отвернув голову, чтобы не смотреть ему в глаза. Мартелл, почувствовал ее скованность, но решил продолжать, зная, что рано или поздно девушка сдастся, и сама раскрепостится от его прикосновений.
Какое-то возбужденное любопытство завладело ей, когда принц стянул с себя камзол. Раньше Сансе не приходилось особо разглядывать обнаженных, пусть и по пояс, мужчин. У Оберина было стройное, крепкое тело, со множеством шрамов, пусть и не сильно заметными в ночном сумраке, но сразу было видно, что он побывал не в одном сражении. Она посмотрела на его сильные руки, а потом, заметив, что Мартелл поймал ее заинтересованный взгляд, которым она окидывала его тело, смутилась.
Смущение, как и возбуждение нарастали с каждой секундой. Санса поддавалась каждому прикосновению мужа, понимая, что уже не в силах скрыть удовольствие от сладкой истомы, которая теплыми волнами проходила по телу. Он доставлял ей неимоверное удовольствие своими умелыми прикосновениями, своими поцелуями. Она доставляла ему удовольствие — своей податливостью, робостью и естественно он никак не мог не отметить красоту ее стройного молодого тела.
Глядя на нее: раскрасневшуюся, смущённую, но и вместе с этим, дико возбужденную, Красный Змей невольно восхищался ее каким-то постыдно-невинным видом. Ее грудь высоко приподнималась при каждом вдохе, как только он наклонялся ближе, она неосознанно поддавалась бедрами вперед, и он чувствовал исходивший от нее жар. Ему хотелось проникнуть в нее, слиться в единое целое, но и одновременно с этим, он никак не мог насытиться ее прекрасным телом, которое хотелось бесконечно ласкать и покрывать поцелуями.
Боги, что же делает с ним эта неопытная, холодная северянка? Почему возбуждает одна только мысль, что она сейчас лежит под ним, обнаженная, беззащитная, еще никем не тронутая. Как-то отстраненно, Оберин подумал о том, что видимо он слишком долго имел дело со шлюхами, которые знают, как обращаться со своим телом.
— Посмотри на меня, Санса.
Мартелл наклонился к ее лицу, заглядывая прямо в глаза. Девушка, поняв, что именно сейчас произойдет, инстинктивно сжала ноги и беспокойно заерзала, словно пыталась выбраться из-под мужа.
Он не стал говорить никаких успокаивающих слов, тем более просить. Оберин наклонился к губам девушки, страстно целуя ее и давая понять, что не отступит. Старк чувствует слабость во всем теле, оно словно предавало ее, девушка раздвигает ноги, снова поддается бедрами вперед, чувствуя, как жар внизу живота нарастает.
Спустя мгновение в покоях раздается ее громкий судорожный вдох. Она не кричала, и не вырывалась из объятий. Словно ища поддержки, чтобы справиться с резкой болью, она сильнее прильнула к принцу, обвивая руками его шею.
Чувствуя эту боль, смешанную с возбуждением, чувствуя и прикасаясь к своему мужу, сближаясь с ним настолько, насколько это вообще возможно среди людей, Санса внезапно осознала, что эта ночь унесла с собой ту девочку Сансу Старк и призрак этого прошлого мелкой пылью развеялся по дюнам дорнийской пустыни. Ее прошлой уже нет, есть только принцесса Санса Мартелл, отныне полноправная жена принца Оберина, который навсегда присвоил себе не только ее тело, но и душу, и сердце.