Страж-деревья молчаливыми великанами возвышались над северной землей, словно оберегая покой Старых Богов. Здесь было так тихо и спокойно, что Сансе сложно было представить мертвые тела раскиданные по полю и пропитанную кровью землю за пределами Винтерфелла.
Чардрево было припорошено снегом. Оно стояло раскинув свои ветки с красными как кровь листьями над черной глубокой запрудой, а печальный лик все так же смотрел с глубокой тоской и плакал багровой смолою, которая стекала по белому как кость стволу.
Кровь на снегу.
Санса схватилась за живот, чувствуя, как по ногам тягуче стекает что-то теплое. Она отошла в сторону, смотря на снег, который был окроплен кровью. Ее кровью.
Громко застонав, она опустилась на землю, чувствуя новый спазм. Боль стала настолько невыносимой, что дойти до замка представлялось чем-то выходящим за пределы ее возможностей.
Упав на землю, Санса схватилась за живот, переворачиваясь с бока на спину. Боль не отступала, а по юбке платья начали расползаться кровавые пятна. Сжав руки в кулаки, северянка снова посмотрела на печальный лик чардрева, глаза которого заплыли кровавыми слезами.
Кровь была повсюду.
Санса заметалась от боли, которая нарастала с каждой секундой. Тишину богорощи пронзил душераздирающий крик.
Комментарий к 22. Кровь на снегу
Не могу не поделиться песнями под впечатлением которых создавалась глава:
Woodkid — Iron
Alela Diane — Take Us Back
Hidden Citizens — Black Clouds. Спасибо огромное моей читательнице —
budnikova, которая поделилась со мной этой песней!:**
========== 23. Будущее Семи Королевств. ==========
Вести нанесли удар по самому сердцу, заставляя чувствовать беспокойство, которое, способно было покинуть только в тот момент, когда он заглянет в ее глаза.
Как так получилось? Как у нее хватило духа и смелости поднять весь Дорн и отвоевать Север?
Оберин не знал, как реагировать на вести с Севера. Он молча слушал Миссандею, которая зачитывала письмо всем присутствующим в палате Расписного стола. Хотелось вникнуть в каждое слово, представить Сансу, которая повела за собой половину войска южан, которая, каким-то образом, вразумила им отвоевывать Север, идти за ней в бой, но представлялось плохо…
А Нимерия, остальные дочери, Арео, как они могли допустить такое? И если уж Санса приняла такое решение неужели Доран…
Мужчина потер виски, чувствуя, что голова начала просто рассказываться от предположений. Вопросов было больше чем ответов, а беспокойство за жену и дочерей добивало его.
Он уже представлял, как выговорит Сансе все что думает по этому поводу. Выговорит, не стесняясь в выражениях и не скрывая своего гнева, чтобы впредь больше не смела. Такой девушке как его жена не престало ввязываться в битвы и вести целое войско на другой конец королевства… Оберин буквально почувствовал, как терпение покидает его.
— Ваша жена необычайная женщина, а главное, невероятно смелая, раз бросила вызов лорду Болтону, — подала голос Дейенерис, видя, как Мартелл помрачнел.
— Порой, ум северян граничит с необдуманными поступками, которые они совершают в порыве охватывающего их чувства справедливости… и необычайной храбрости, разумеется, — процедил Оберин.
— Это ли не повод для гордости?
— Нет, учитывая то, что моя жена просто не создана для войн и носит под сердцем дитя. Вы бы ринулись на поле боя, рискуя не только своей жизнью, но и жизнью своего неродившегося ребенка?
— Любовь женщины не знает границ, ради близких мы можем совершить и не такой отчаянный поступок.
— Именно поэтому войны — это удел и дело мужчин. Женщины слишком страстны, жестоки и мстительны, чтобы мыслить хладнокровно.
— Стало быть я слишком эмоциональна, чтобы вести эту войну?
— Не могу этого сказать, я не видел вас на поле боя… Все что мне ясно в данный момент — вы были рождены для того, чтобы стать королевой.
— Вы умеете выкручиваться.
— Дорнийцы вообще очень подвешены на язык, моя королева.
— Это я успела заметить.
Сложно было не заметить притяжение, что образовалось между Дейенерис и Оберином. Королева испытывала к принцу Дорна сильную симпатию, которая граничила с сожалением того, что мужчина уже женат, а самое главное, жену свою любит. Оберину тоже нравилась Таргариен: нравилась ее сила духа, нравится ее жесткий, но и вместе с тем, милосердный характер, нравилась ее необычайная красота. Но Санса все равно оставалась для принца на первом месте, потому что ни одна женщина не сравнится с его женой ни по красоте, ни по характеру. А уж как она ошарашила его своей выходкой… Удивительная, что уж тут еще сказать!
— Я так понимаю, — нарушил тишину Тирион, который до этого сидел абсолютно молча, даже никак не комментируя услышанные новости, — что принц Оберин жаждет отправиться на Север?
Обращался Ланнистер не сколько к королеве, сколько к самому Мартеллу. Красный Змей посмотрел на Дейенерис, которая задумалась, после озвученного вопроса.
Таргариен не хотела, чтобы Оберин уезжал. Столько надо было обсудить, столько надо было обдумать. Матерь драконов была твердо уверена в том, что времени практически нет и надо действовать как можно скорее, но поддержка Севера тоже была нужна ее армии…
— Если принц жаждет, то он может отправиться в любое время, — подала голос Неопалимая, — но я хочу, чтобы вы представили мои интересы на Севере.
— Север принадлежит моей жене, следовательно, Север с вами.
— А как же Джон Сноу? — поинтересовался Тирион.
— Сноу бастард, к тому же, даже если права на Винтерфелл перейдут ему, то у парня не меньше поводов ненавидеть вашу семейку.
— Я смотрю, ненависть к Ланнистерам сближает, — усмехнулся Бес.
— Что поделать, — пожал плечами Мартелл, — ваша семья — невыносима, у каждого великого дома Вестероса найдется парочка поводов ненавидеть Ланнистеров.
— В каждой истории должен быть злодей, против которого все объединяются.
— Приятно, что «злодеем» в данной войне выступает ваша семья?
— Отчасти… Отчасти потому, что я не на стороне злодеев.
Оберин улыбнулся на эти слова и повернул голову в сторону Дейенерис, которая внимательно разглядывала карту Расписного стола.
— Я хочу отправиться на Север завтра утром. Ждите от меня вестей сразу же, как только я прибуду в Винтерфелл.
***
Кошмар накрыл всех внезапно. Казалось бы, в этот день пролилось достаточно крови и достаточно людей испытали ужас, достаточно людей пострадало, но богам было мало. Боги хотели еще крови.
Сансу нашла Тиена, которая некоторое время не могла пошевелиться, потому что картина ужаснула ее. Одно дело видеть кровь на поле боя, другое дело ступать на священную землю богорощи и видеть извивающееся от боли тело, на которое взирали глаза Старого бога. Кровь была всюду, кровь испачкала белоснежный снег, светло-голубое платье, а еще были крики… крики Сансы, которая не могла эту боль терпеть.
Тиена слышала эти крики даже когда затыкала уши, видела кровь на снегу и печальный лик, даже когда закрывала глаза. Тиену от чего-то потряхивало и она даже не могла сделать глоток вина.
Девушка хотела казаться сильной даже в такой переломный момент, чтобы вынести любые новости, но когда Джон зашел в ее покои, она внезапно разрыдалась и кинулась к нему. Заключив девушку в объятиях, мужчина внезапно почувствовал, как чувство пустоты уходит и становится легче. Он прижимает Тиену крепче, понимая, что нуждается в ней также как и она в нем.
Они обмениваются только взглядами и прикосновениями то робкими, то наоборот смелыми, раскованными. Они хотели только ощущать друг друга, не говоря при этом ни слова.
Тиена подается вперед и целует мужчину в губы, далеко не неуверенно, скорее до одури решительно. Она прижимается к Джону всем телом, проводя руками по груди, ясно давая понять, чего хочет.
— Я не могу, — срывается с его губ.
Тиена не желает слушать, она лишь подталкивает к кровати, а когда Сноу усаживается на нее, забирается мужчине на колени и, расшнуровав свою тунику, спускает ее с плеч, обнажаясь по пояс. Джон не сможет сдержаться и дыхание сбивается, когда он видит нежную девичью грудь с затвердевшими сосками, как она вздымается от каждого вздоха. Он припадает губами к выпирающим ключицам, а затем спускается ниже, целуя разгоряченную кожу и вызывая по всему телу Тиены приятную дрожь.