Подниматься наверх совсем не хотелось, спать тоже, но вот Ника постоянно зевала и, посидев с ней немного, поболтав о всякой ерунде, мы закрыли парикмахерскую и разошлись по комнатам.
Несколько поколений семьи мэтра Романова жили в этих стенах. Их предрасположенность к магии хаоса и скрупулезное изучение пространственных теорий и заклинаний, превратили постройку прошлого века в хоромы, не уступающие императорским палатам. Внутри, разумеется. Снаружи, вряд ли кто-то мог подумать, что за обветшалым фасадом скрывается трехъярусная библиотека, домашний кинотеатр, лаборатории, небольшой частный морг, бальная зала, две столовых, и дюжина спален. И никто даже предположить не мог, что под крышей дома известного в Столице борца с нечистой силой, живёт самое настоящее умертвие.
Старый Лич сидел в библиотеке, в глубоком кресле, зобернув костлявые ноги пледом и задумчиво таращился на шахматную доску. Его полумёртвые глаза светились тусклой зеленью, пальцы с длинными ногтями царапали деревянный подлокотник.
— А-а-а-а, Лилита, это ты? — проскрипел он, поднимая голову и щурясь. — Составь старику компанию, окажи милость.
Я приветливо улыбнулась, неуверенно потопталась на пороге. Идти спать, не было никакого желания. Потому отказывать в просьбе скучающему в четырёх стенах и лишенному всякого отдыха умертвию, смысла не видела.
— Как прошёл твой день, Лилита?
Он всегда называл меня Лилитой. Ни Лидией, ни просто Ли, как звали все близкие. Лилита. Я не раз пыталась расспросить, почему он зовёт меня чужим именем, и всегда слышала одно слово:
— Кровь.
Кто знает, что творится в голове у старого умертвия. Со временем я стала воспринимать его обращение как должное. Ника говорила, что Лич приходится прадедушкой мэтру Эстебану и детство его выпало на времена Всемирного Хаоса. За такой срок у человека, добровольно обменявшего свою душу на бессмертие (или какую он там заключил сделку, никому доподлинно неизвестно, кроме того, что у демонов скверное чувство юмора), мозги должны напоминать переваренную овсяную кашу. И все же, старик был умён, хоть и изъяснялся не всегда доступно.
— Паршиво, — я подперла щёку ладонью и уставилась на фигурки. Играла я не очень хорошо, но Лич относился к этому снисходительно, спокойно указывал на ошибки или подсказывал, как лучше походить. Иногда я даже выигрывала.
Старик скучал, почти всегда пребывая в одиночестве в этом большом доме. Ника его побаивалась, учитель заглядывал редко, чаще только за тем, чтобы посоветоваться с мудрым родственником. А мне просто нравилось проводить с ним время. Вот такие у меня странные интересы.
— Ну, судя по всему, он у тебя ещё не закончился, — и посмотрел куда-то мне за спину.
Я потянулась за ладьёй, да так и замерла. Оглянулась. Мэтр Эст стоял в дверях.
— Есть разговор, Ли. Пройдем в мой кабинет, — и ушёл.
— Что ж, доиграю партию сам, — дедушка Лич поправил плед и потерял ко мне всякий интерес.
Я вышла в коридор, ощущая непонятную нервную дрожь.
В кабинете учителя пахло духами мадам Отто, напоминая о её недавнем визите. Меня так и распирало от любопытства, но поинтересоваться не осмелилась.
Романов махнул рукой, приглашая располагаться.
— Я принял решение, — положив локти на стол, начал он серьёзный разговор. — Ты возвращаешься в академию для повторного изучения последнего семестра.
Хорошо, что я успела сесть в кресло.
— То есть, как?
Понятно теперь, зачем банши приходила.
— Это для твоего же блага, Лидия. Я передал мадам Отто рекомендации. Ты получишь новое расписание на этот учебный год, а весной мы вновь с тобой встретимся.
Я даже не нашлась с ответом. В глубине души я прекрасно понимала, что ни капли не готова к выпускному экзамену. Он должен был состояться через две недели но, видимо, уже не состоится.
— В Столицу вернулся мой старый друг, он отличный специалист — маг огня и практик-оккультист. Кристофер приехал из Элсмира, и по просьбе самого Императора возглавит академию на неопределенный срок. Я договорился с ним о факультативных занятиях для тебя. Твоя специализация требует жесткого контроля. Думаю, мэтру огненной стихии под силу научить тебя тому, над чем не властен я.
Обидно стало. За свою никчемность. Вечно холодные руки сделались просто ледяными, и я сжала пальцы в кулаки. В глазах защипало, а в горле образовался ком с привкусом подгоревшей гречки.
— Ты же лучше меня понимаешь, что пока не готова, — мягко, по-отечески, проговорил учитель.
— Понимаю, но…
— Но все равно желаешь бежать вперёд паровоза. Лидия, послушай, — Романов поднялся из-за стола и приблизился, положив ладонь мне на плечо. — Я много думал, и решил, что мне нужна не просто ученица, а преемница.