Девушка хотела ответить что-то язвительное, но увидев мой взгляд, просто кивнула.
— И теперь вы можете, ребята, пройти во-о-он к тому столу и что-нибудь перекусить, а заодно поболтаете, расскажете, как вам работается вдали друг от друга. Мне тоже принести пару канапе и чего-нибудь вкусненького, хорошо?
Они, смущенно глядя друг на друга, оба кивнули.
— Вот и ладушки, — я развернула обоих и подтолкнула к банкетному столу. – Может, наконец, на свидание сходите, — пробормотала я себе под нос, глядя на их удаляющиеся фигуры.
Оставшись в одиночестве, я обвела зал глазами, подыскивая место, где можно было бы уместить свою задницу. Увидев свободный столик, хотела было направиться прямо к нему, но в этот момент поняла, что что-то изменилось. Атмосфера стала другой. И я знала причину этому. Обернувшись в сторону входу, смогла лишь беззвучно выдохнуть.
В компании почти всей группы руководителей, под ручку с этим вонючим Антоном, в зал вошла она. В красивом длинном платье красного цвета, которое до бедер облегало ее фигуру, а потом расширялось к полу. Высокая замысловатая прическа, красная помада на полных губах и… серьги, которые я ей подарила, завершали ее шикарный вечерний образ. Безусловно, она была самой красивой женщиной в зале. И, судя по лицу этого Антона Алексеевича, он тоже это понимал.
Я почувствовала себя жалкой. Она была там, на «звездном Олимпе», под руку с красивым богатым мужчиной, который шел ей также, как и ее маленькая сумочка, а я была в самом низу, может, чуть выше, чем обслуживающий персонал ресторана. Но все еще слишком далеко, чтобы она заметила меня. Поэтому я не придумала ничего лучше, как взять еще один бокал шампанского и забиться куда-нибудь в угол, чтобы просто наблюдать за той, которая, по всей видимости, решила дать мне понять, что я упустила, когда показала характер и устроила ей мини-истерику.
***
Маша с Ильей присоединились ко мне минут через сорок. И, как я им и сказала, принесли вкусняшек и канапе. Мы заняли свободный столик втроем, а чуть позже к нам присоединился еще один парень из отдела продаж, который, по слухам, ко мне неровно дышал.
В итоге, когда руководители по очереди произносили поздравительные речи, мы сидели вчетвером, чуть ли не изображая парное свидание. Точнее, Маша с Ильей выглядели так, словно и правда были на свидании, а я с этим парнем, Лешей, просто изредка обменивалась ничего не значащими фразами. Парень был также «хорош» в обольщении, как и я. Я буквально ждала, когда он спросит, нравится ли мне дышать.
***
Когда праздник был в самом разгаре, а на танцполе собралась большая часть народу, я поняла, что устала. Устала смотреть на шушукающихся Илюшу с Машей, устала делать вид, что мне интересно слушать про восьмицилиндровый двигатель, о котором рассказывал Леша, устала смотреть, как танцуют и флиртуют друг с другом Авдеева и этот Антон Алексеевич. Поэтому, когда в сотый раз Антон приобнял Авдееву за талию, прижимая к себе в очередном па, я не выдержала.
— Ладно, ребят, у меня что-то голова разболелась. Я, пожалуй, пойду, — встав из-за стола, пробормотала я.
Маша с Ильей тут же оживились:
— Ты чего?
— Так рано?
— Может, тебе таблетку?
— Выпей воды!
— Нет-нет, — покачала я головой. – Я, правда, устала. Вызову такси и… домой поеду.
— Тебя проводить? – с надеждой спросил Леша, тоже начиная вставать.
— Нет! – слишком резко ответила я, понимая, что еще один рассказ о свечах зажигания и ремне ГРМ просто не выдержу. – Я сама, все в порядке. Всем хорошего вечера.
Попрощавшись с ребятами, я бросила взгляд на танцпол, чтобы хотя бы взглядом коснуться Авдеевой, но ее нигде не было видно. Я не хотела думать о том, что она уже куда-то уехала с этим Антоном, но в голову, как назло, лезли мысли только об этом.
Я пыталась рассуждать здраво: да, мы повздорили, но мы не расстались. Мы не обсуждали ничего. Она не могла поступить также, как поступил ее муж. Она… Она просто не могла.
Рассуждая таким образом, я зашла в туалет, вызвав по дороге такси. Когда вышла из кабинки, никого в уборной уже не было. Я спокойно включила воду и умыла лицо. Все равно я еду домой, к черту этот макияж.
Когда я выпрямилась и посмотрела в зеркало, то испугалась, увидев там отражение Авдеевой.
— Святые угодники! – воскликнула я, хватаясь за сердце. – Ты меня напугала.
— Извини, — произнесла женщина без толики сожаления. – Как тебе праздник?
— Было вкусно. И, наверное, весело, — пожала я плечами, стараясь не смотреть на ее декольте и не думать о том, что туда весь вечер пялился этот Антон Алексеевич. – Тебе как? Хорошо проводишь время?
— Нормально, — Авдеева тоже пожала плечами, изображая скучающий вид. – Но могла бы проводить его еще лучше.
— И каким же образом? – я повернулась к ней, чтобы смотреть не в отражение, а в ее глаза.
— Например, если бы одна очень вспыльчивая девушка предложила послать всех этих к черту и уехать отсюда, — Авдеева посмотрела на свои ногти, словно рассуждала о погоде. А у меня аж дыхание перехватило.
— И ты бы согласилась? – еле слышно проговорила я. – Бросила бы своего Антона, который весь вечер от тебя не отлипал, как энцефалитный клещ?
Авдеева перевела взгляд на меня и улыбнулась.
— А ты бы предложила? – вопросом на вопрос ответила она, наклонив голову.
— Возможно, — кивнула я, сглотнув.
— Тогда и я, возможно, согласилась бы.
— Я уже вызвала такси, — проговорила я, стараясь контролировать свой голос.
— Жди меня на улице, я буду через пару минут, — ответила она и… вышла из уборной. А я, на ватных ногах, поплелась следом.
***
— Я весь вечер мечтала об этом, — простонала Авдеева, когда я отпустила ее и легла рядом, восстанавливая дыхание. На ней остались только чулки и туфли. Все остальное я сняла с нее, как только мы оказались в квартире.
— И поэтому весь вечер игнорировала меня? – не смогла я промолчать.
— Малыш, это была методика воспитания, — усмехнулась Авдеева. – Ты была не права, показывая мне свой характер. На самом деле проблемы не было, а ты раздула скандал не из-за чего. Мне это… не понравилось, — пожала она плечами и прикрыла глаза. – Но я рада, что мы пришли к компромиссу, — она снова усмехнулась, и в темноте я разглядела улыбку.
К компромиссу. К нему ли мы пришли? Не думаю. Компромисс – это решение проблемы. Мы ничего не решали. Она просто снова появилась, как из ниоткуда, и мы снова оказались в постели, оставив все вопросы за бортом.
И в этот самый момент, лежа там, на ее мягкой большой кровати, глядя на ее красивый волевой профиль, я поняла, что именно не дает мне покоя в отношении нее. Что именно зацепило меня, как рыбу на крючок.
Ее… непокорность.
Я приоткрыла рот, слегка выдохнув, потому что только сейчас осознала один простой факт. Разгадала, что именно меня влекло к ней, как мотыля к огню – ее непокорность. Она была красивой, изящной, сильной и… абсолютно дикой. Она могла подчиняться в постели, но не в жизни. И я хотела, я искренне хотела приручить эту непокорную силу. Стать тем, кого эта сила послушает. Это как приручить стихию. Она была огненным смерчем, который сжигал на своем пути все, что мешало, все преграды. И я глупый человек, раз решила попробовать оседлать этого мустанга. Этого не случится никогда. Она всегда будет играть по своим правилам, а я всегда буду дергаться в припадке на крючке, а после сгорать в этом пожаре. Потому что такие, как она, не идут навстречу. Они вынуждают идти навстречу других. И лишь один на миллион раз случается так, что эта сила принимает чьи-то правила игры. Прислушивается. Соглашается. Но я не знала, выпадет ли такой шанс мне. Сможет ли она принять мои правила, чтобы я перестала быть обычной пешкой. Я могла лишь надеяться.
***
С того дня после праздника мне казалось, что Авдеева только сильнее убедилась в своей власти надо мной. Потому что все ее действия говорили только об этом. Она полностью погрязла в работе, и мне доставалось ее внимание лишь на выходных. В кабинет к ней я вовсе почти перестала захаживать – у нее постоянно были какие-то совещания, переговоры, они что-то решали с целой командой руководителей. Никто ни о чем не говорил, но вся компания чувствовала, что что-то назревает. И я начала думать, что там в «верхах» что-то произошло и, возможно, Авдееву хотят сместить или вовсе уволить. Сама она только отмахивалась, когда я пыталась что-то выяснить.