— Ну, давай, скажи, что ты была права, что предупреждала и все такое, — проговорила я, покосившись на Аленку, у который был очень серьезный вид.
— Да не буду я ничего говорить, — пробормотала она, отводя глаза. – Я… Я не знала…
— Не знала что?
— Что ты реально влюбилась. Думала у тебя там гормоны, страсть, секс… Ну, посуди сама, для тебя добиться внимания абсолютно недоступной, казалось бы, женщины – нонсенс. Я думала, что у тебя больше от этого крышу сорвало. Ну, ладно, я подозревала, что ты подвлюбилась, но… Не думала, что все так…
— Так запущено? – грустно усмехнулась я.
— Так серьезно. И… Мне правда очень жаль, что все так вышло. Я желаю тебе счастья, Слав, но… Я все еще не уверена, что оно заключалось в ней. Просто… Не знаю, как объяснить. Просто у меня такое ощущение.
— Это просто потому, что она тебе никогда не нравилась, — проворчала я.
— Может быть, но…
— Давай не будем, Ален, — прервала я ее, подняв руку. – Иначе мы опять поругаемся. А у меня нет сил еще и на это.
— Ладно, как скажешь, — к моему удивлению сразу согласилась Аленка. – Но больше ты не будешь сидеть тут, как сыч, поняла? Мне вообще Аня сказала без тебя не возвращаться. Так что либо ты едешь со мной, либо я остаюсь жить у тебя, — пожала она плечами и осмотрела кухню, словно раздумывая, где бы бросить спальный мешок.
— Ну, нет, с тобой я точно жить не буду, — замахала я руками.
— Тогда собирайся, сегодня все наши будут, — подмигнула мне Аленка, улыбаясь.
Когда стало ясно, что выбора у меня нет, я поплелась в комнату, чтобы попытаться найти что-то чистое и не слишком мятое.
***
Когда мы вошли в квартиру, на пороге стояла Аня с туго набитым мусорным мешком. Она радостно поприветствовала меня, обняв, и попросила нас вынести мусор. Аленка тут же придумала, что она жутко хочет в туалет, поэтому выбрасывать отходы отправили меня, так как я была единственным одетым человеком. Вздохнув, я взяла двумя пальцами мешок, готовый вот-вот лопнуть, и поплелась обратно к лифту. Нажала на кнопку и заматерилась. Мы вроде только приехали, но лифт уже кто-то «угнал». И мне казалось, что я жду его так долго, что я реально начала психовать. Поэтому когда услышала-таки приближение кабины, то была уже вся на нервах. Двери только начали открываться, а я уже полезла внутрь, выставив мешок впереди себя, так как отчетливо слышала запах испорченных овощей. И, конечно же, я не подумала, что кто-то мог просто приехать на этот же этаж, где стояла я.
В итоге, после того, как я услышала чертыханье, а потом какой-то шорох и стук пустой банки из-под кукурузы, которая покатилась по кабине лифта, я опустила руку с порванным пакетом. На меня смотрела Настя, замерев в очень странной позе с растопыренными руками и чуть приоткрытым ртом. Она вздохнула, качая головой, и поджала губы, словно пыталась сдержать фразу что-то вроде: «Опять?!»
— Эм… — я сдвинула брови, понимая, что просто вывалила на девушку мусор. – Добрый вечер, с Новым годом!
***
Настя стояла с банановой кожурой на руке и листом капусты на ботинке. А на ее куртке уже расползлось какое-то мокрое пятно. Весь мусор валялся на площадке и в кабине лифта, так как когда я полезла внутрь, Настя инстинктивно выставила руки вперед, чтобы защититься от мешка. В общем, как обычно, я была на высоте.
— Блин. Прости, я не думала, что кто-то приедет, — пробормотала я, подставив ногу, чтобы двери лифта не закрывались. – Так, я сейчас. Подержи лифт, пожалуйста, тут нужно все убрать, — проговорила я, осматривая место происшествия.
— Я начинаю подозревать, что тебе доставляет удовольствие ставить меня в неловкое положение и создавать необходимость переодеваться, — усмехнулась Настя и поморщилась, стряхивая с ботинка капустный лист.
— Я тебе даю гарантию, это не так, — проговорила я, возвращаясь к двери квартиры.
Аленка открыла и уставилась на меня.
— Ты что, в мусоропровод все затолкала? Он же явно забился! – воскликнула девушка, а потом выглянула из квартиры. – Что за… Какого черта ты натворила?
— Привет! – Настя помахала Алене рукой, тоже выглянув из кабины, продолжая ногой удерживать двери лифта. – Мы тут немного… намусорили.
Алена медленно кивнула девушке в знак приветствия и посмотрела на меня, а ее брови были очень высоко от привычного их местоположения.
— Слав, ты серьезно? Мы просто попросили тебя выбросить мусор. Не на кого-то, а в мусорный бак, — проговорила она, а я увидела, какое удовольствие ей доставила эта фраза. Она обожала надо мной стебаться. И как назло, я регулярно давала для этого поводы.
— Заткнись и дай совок и… что там… веник, я не знаю, — прошипела я и затолкала подругу обратно в квартиру, заходя следом. – И вообще, ты сказала, что будут «все наши». Как давно Настя входит в круг «наших»? – шипела я, размахивая руками.
— А что тебя смущает? Мы частенько с ней общаемся. А что, она тебе не нравится? – Алена достала из небольшого шкафа в прихожей красный совок.
— Нет, — смутилась я. – Просто… Не знала, что она уже «из наших», — мотнула я головой. – А веник? Я что, руками, буду все это говно собирать?
— Не надо было это говно разбрасывать, — ответила мне Алена и направилась в кухню, по дороге спрашивая у Ани, есть ли у них веник.
Я осталась топтаться на пороге с совком в руке, размышляя, почему появление Насти меня слегка выбило из колеи. И догадаться было несложно. Она слишком много знала о том, что произошло в моей жизни, хотя, по сути, мы были с ней почти не знакомы. Я по глупости вывалила человеку все свои переживания, находясь под впечатлением и эмоциями. А теперь жалела об этом. Мне было как-то неудобно и неловко. И моя неуклюжесть только усугубляла ситуацию.
— У нас нет веника, — вернулась ко мне Алена, протягивая перчатки, более плотный пакет и небольшую щетку.
— Просто прекрасно, — проворчала я, забирая у нее инвентарь.
***
К моему удивлению, Настя активно помогала мне с уборкой, а потом я все же дошла до мусорного бака и избавилась от пакета. Когда вернулась, все уже дружно обсуждали, какая я «ловкая и грациозная».
В целом, вечер прошел неплохо. Я даже смогла немного расслабиться и не думать об Авдеевой каждую минуту, как было до этого. Но когда я оказалась дома, мысли вернулись.
Честно, первые несколько дней я еще ждала, что она напишет или как-то даст о себе знать. Но с каждым часом осознавала, насколько глупыми были эти мысли. Я ей не нужна. И особо не была нужна никогда. Ей хотелось любви. Как любой женщине, ей хотелось любви, хотелось ощущать себя желанной, быть оцененной, хотелось видеть, как ее боготворят. И убеждаться каждый раз, что рухнувший брак – всего лишь ошибка в системе, сбой в матрице. А так-то с ней все в порядке. И я изо дня в день старалась доказать ей это. И именно этим я была для нее ценной. Но по факту я не была нужна так, как она была нужна мне. Я была слепо и безумно влюблена, и именно это ей нравилось во мне больше всего. И это было не хорошо и не плохо. Это просто было. Так бывает. Не каждая любовь взаимна, даже, казалось бы, такие сумасшедшие чувства, как у меня, остались без ответа. И мне только предстояло свыкнуться с этой мыслью.
***
Когда после праздников я вышла на работу, то пошла сразу к руководству и написала заявление. Я решила это еще тогда, когда узнала, что она переезжает. Я не была фанатом своей работы и оставалась на ней только ради нее. И ее отъезд только убедил меня в этом.
Меня попытались отговорить и убедить не увольняться, предлагали подумать, но я была непреклонной. Более того, оформила отпуск с последующим увольнением. И за эти две недели мне нужно было найти новую работу, чтобы потом опять не сидеть и не переживать, что мне нечем платить за квартиру.
Машка очень удивилась и расстроилась, узнав, что я ухожу. Что-то пошутила по поводу того, не ухожу ли я вслед за Авдеевой, не переезжаю ли тоже в Питер. Шутка больно резанула, но я постаралась этого не показать. Собрала свои немногочисленные вещи и покинула здание, с которым у меня было связано слишком много воспоминаний.