Раз Реборн в курсе, что-либо предпринимать бесполезно, хотя от ярости зудят кулаки и многочисленные шрамы. В конце концов, у Занзаса остались люди, на которых можно сорвать накопившееся бешенство – где-то неподалёку он видел пытающегося тихо скрыться с места преступления Суперби…
Ч-1.7
- Па-а-ап, – Джорджина протянула ручонки вверх, так как уже устала и хотела, чтобы её понесли. Аэропорт пестрил людьми самых разных субкультур и национальностей, – а мне, правда, нужно там жить?
Тсуна не удержался и решил лично тайно проводить дочь к Нане с Емитсу. Парой недель ранее он подстроил смерть Джины с Хибари, чтобы обезопасить их окончательно. Дом в Намимори без преувеличений можно было назвать настоящим бункером: при всей своей внешней безобидности он был оснащён новейшими технологиями и огромным «нулевым» этажом.
Киоко долго корила себя, но согласилась на довод, что смерть трёх важнейших личностей одновременно, да ещё и без вмешательства каких-либо других структур – слишком подозрительно; безопаснее, если женщина останется в Италии изображать скорбь. Это выходило практически без фальши, ведь Киоко понимала истинный расклад вещей.
- Да, милая, в этом году ты пойдёшь в школу в городе бабушки, потому что дома в Италии тебя могут найти нехорошие люди, – итальянский спустя столько лет звучал без акцента. – К тому же, ты давно не гостила у бабушки с дедушкой.
Джина смешно нахмурилась и после того, как её подняли на руки, укоризненно произнесла:
- Но у бабушки дома люди говорят на странном языке. Я ничего не понимаю!
- С тобой будет Реборн и э-э-э… дядя Хибари. Они прекрасно говорят и на итальянском, и по-японски, поэтому обязательно тебя научат.
- Но… – исчерпав аргументы, девчушка приуныла, обхватив шею отца обеими руками.
Савада, воспользовавшись своеобразной «минутой молчания», взял за ручку большой чемодан на колёсах и быстро направился к выходу.
Джорджине перед сменой места жительства пришлось с помощью иллюзий Мукуро изменить цвет волос и глаз. Немного поменять стиль одежды и «подрезать» теперь платиновые пряди. Рёхей в шутку предложил выдать её за мальчишку, но Гокудера с Кеей шипели так, что тот мгновенно отказался от бредовой идеи.
Сам Хибари должен был прибыть максимум через два дня, предварительно уладив свои дела, и сменить облик.
Имя девчонке также дали другое: Каору, что означало «аромат». Реборн в алиби не нуждался, так как метался по свету со скоростью звука, а о ребёнке-киллере ходила уйма мифических историй. Правда, большинство из них не имели подтверждения и являлись обыкновенными слухами – Реборн терпеть не мог оставлять случайных свидетелей жить дольше положенного.
Тихо вздохнув, Тсуна вышел на улицу. Там его ждала машина с Емитсу за рулём.
- Деда! – радостно воскликнула Каору, разом позабыв свои тревоги.
- Привет, малышка, – бывший мафиози усмехнулся, лукаво подмигнув внучке. – Поехали, повидаемся с бабушкой Наной?
Джина закивала, позволяя усадить себя на заднее сидение. Тсуна сел на переднее, закрывая обе дверцы. После того, как машина завелась, он по-японски спросил отца:
- Я верю, что вы надёжно её спрячете. Кея недавно перезванивал, сказал, постарается приехать как можно скорее.
- Знаю, он тоже мне звонил. Не беспокойся, если кто-то станет искать «труп» в Намимори, то, в крайнем случае, найдёт только нас с Наной. Но ты мне не сказал, к чему такая спешка? Внучка должна была приехать к нам только в начале осени, а сейчас середина лета – со времени «смерти» не прошло и месяца. Пусть я отошёл от дел, но, возможно, смогу чем-то помочь.
- Дело приняло серьёзный оборот. В той группе, которая до сих пор казалась нам неопасной, произошло пополнение кадров. У них появился человек, способный во время сна заставить покончить с собой. На меня это почему-то не действует, но после тридцати самоубийств наших людей, мои практически перестали спать и дежурят у каждой комнаты тех, кто свалился в обморок от недостатка сна.
- Понятно, – задумчивый взгляд на дорогу, и поворот руля влево. – Никогда о таком не слышал, но может…
- Нет уж, отец, – Десятый покачал головой, мельком, через зеркало, посмотрев на дочь, – я понимаю, ты хочешь как лучше, но лучше оставайся там, где ты нужен больше всего. Твоё вмешательство может повлечь за собой много последствий.
Емитсу бросил на сына насмешливый взгляд, мол, «перестраховщик», но никак не прокомментировал просьбу-приказ.
Каору, не понимая ни слова, решила развлечь себя сама. Например, она считала количество поворотов и деревьев по пути, пытаясь вспомнить, как звучит по-японски число «два». При необходимости она могла гасить жажду деятельности, но это происходило только ради дяди Хибари или в вот такие странно-непонятно-важные моменты, которые девчушка ощущала шестым чувством.
Когда они приехали, Тсуна вышел и мягко улыбнулся дочери:
- Выходи, милая, мы дома.
Джина кивнула, хмуря брови, и, обычно клинически не переносящая проявлений нежности, стерпела прикосновение губ отца к своей щеке. Даже обняла в ответ, крепко прижавшись к Тсуне.
- Тогда всё, я пошёл. Пока, – Десятый отстранился, помахав на прощание рукой.
Он собирался уйти, но неожиданно Каору вцепилась в его руку своими. Потребовала:
- До свидания!
- А? – в замешательстве Тсуна обернулся.
- До свидания! – вместо поддельно-синих видятся знакомые карамельные глаза, смотрящие не по-детски серьёзно и проницательно.
И Савада понял: «Пока» – это значит прощание навсегда.
- Да, до встречи, – слабо улыбнулся, растеряно смотря на Емитсу.
Тот фыркнул от смеха, скрывая его под негромким, якобы старческим кашлем.
Тогда Десятый кивнул обоим, высвобождая руку, и, не оборачиваясь, направился в сторону аэропорта.
Каору, чтобы никто не видел глаз, затёрла их кулачками. Это не слёзы, просто глаза от ветра слезятся.
Далеко на горизонте начало заходить солнце. Джине почему-то казалось, что она прощается с родителями очень и очень надолго. Но ведь это глупости, правда?
========== Часть вторая: Aroma ==========
Masaka bokuga kono tede kimini fureru nantene,
kimiwa sono amasa yue bokuni nottorareru.
Goran bokuno Odd Eye obieta kao utsusuyo,
Aete ureshii desuyo nante betasugidesu.
Saa bokuto keiyaku shimasenka?
Kioku nakusu sono maeni.
–
Никогда не думал, что до меня дотронутся эти руки,
Из-за своей наивности я захвачу тебя.
Пожалуйста, посмотри в мои странные глаза, они отразят твоё испуганное лицо.
«Я так рад нашей встрече», – слишком обычные слова.
Ну, давай же, заключи со мной контракт
Перед тем, как навеки потеряешь память.
Iida Toshinobu – «Kufufu no Fu»
Иида – Сейю (Рокудо Мукуро)
Ч-2.1
- Блять, ты когда-нибудь перестанешь от меня бегать? – Занзас раздражённо шёл за Десятым по длинному коридору. – Тебе скоро тридцатник, а никчёмным был, никчёмным и остался!
- Зато ты изменился – не узнать, – хмуро откликнулись, целеустремлённо шагая вперёд. – Не забудь, через пятнадцать минут общий сбор и выход. Если захватим главу, то уничтожим ещё одну группу «несогласных».
«Несогласными» стали называть людей, которые отделились от мафиозных кланов, образовывая так называемую оппозицию, и изнутри уничтожали семью, чтобы захватить единоличную власть над территорией, деньгами и нитями управления публичными людьми. Стыдно признавать, однако у Вонголы так же нашлись свои «несогласные». Правда, некоторые пытались переманить на свою сторону Мукуро, но кардинально на этом обожглись – предупреждённый Рокудо на тайную встречу согласился, а там перещёлкал половину заговорщиков, как курей. Да, иллюзионист, мягко говоря, ненавидел людей мафии, зато своему боссу подчинялся при любых обстоятельствах.