Всего этого не знал Ашурали, не ведал он, что происходит сейчас в душе гордой и неуступчивой Султанат. Но когда ему стало известно об исчезновении реки, не мог сдержать своего явного удовлетворения. Ему, конечно, было понятно возмущение Султанат, когда они, почтенные старики аула, стояли на руинах Нового Чиркея, но было и обидно: как это она, девчонка, могла на них, убеленных сединами, кричать?
— Вот вам еще одно проявление воли всевышнего. Исчез, испарился наш Сулак. — Ашурали развел руками, на сей раз искренне поверив, что предсказанное им сбывается, гнев неба обрушился на всех.
— Значит, раз нет реки, — медленно проговорил Амирхан, будто открывал ему одному пришедшую счастливую догадку, — то не может быть и речи о плотине, так? — Он загнул на левой руке мизинец.
— Дурак строит плотину там, где нет воды, — хлопает по плечу Хромого Усмана Дингир-Дангарчу, — хе-хе-хе…
— Значит, — Амирхан загнул второй палец, — раз не будет плотины, не будет и станции.
— Это и ребенку понятно, не на воздухе же крутиться турбинам, — замечает Чантарай, палкой подперев вздрагивающую щеку.
— Значит, — Амирхан заламывает третий палец, демонстрируя свою дальновидность, — раз не будет станции, зачем нужны эти поселки и города? А?
— Не нужны, ясное дело.
— Значит, — уже четвертый палец пустил в ход Амирхан, — раз не потребуется все это, то мы можем преспокойно отремонтировать свои сакли и оставаться в «Гнезде Орла».
— Ты еще одно упустил, главное, — уточняет Хромой Усман.
— Что? Ничего не упустил.
— И не будет здесь никакого моря.
— Да, да, — заломил Амирхан еще и большой палец на руке и, выпрямив их все разом, захлопал в ладоши. — Все это пшик — и нету!
— Этого надо было ожидать.
— Вы знаете, сколько лет стоят эти горы? Тысячи и более.
— Ну и что?
— А то, что они устоялись, крепко упрочились на своих местах, и вот на тебе, приходит человек и говорит: «Ну-ка, потеснитесь немного в каньоне, здесь будет плотина». И вот каков ему, человеку, ответ.
— Что будем делать?
— Говорят, нам оказана помощь: выделили камень и лесоматериалы, чтобы мы восстановили сакли и привели в порядок аул, — спокойно заметил Ашурали.
— Правда? — живо спросил Амирхан.
— Да, утром Султанат сообщила.
— Ну, это явный признак, что нас не сдвинут с родного места и не будет здесь никакой электростанции.
— Дурак! — сказал, вдруг посерьезнев, Ашурали. — Советская власть не так глупа, чтобы швырять на ветер огромные затраты. Не будет воды, ну и что, придут и поставят между скал атомную электростанцию, — заключил он и сам испугался своей догадки.
— Да, коммунисты народ упрямый! Я по своему зятю знаю, — опустив глаза, пробурчал Чантарай. — И послал же мне бог такого зятя. Взял я однажды доску с лесосклада, чтоб починить табуретку, так дочь мне такой скандал учинила, что я готов был табуретку о ее голову разбить.
— А не жалко?
— Кого?
— Табуретку, хе-хе-хе…
Весть об исчезнувшей реке глубоко встревожила всех строителей и в первую очередь главных строителей, как называли рабочих, занятых непосредственно самой плотиной и электростанцией. Помимо них, были здесь и люди особых, так сказать, романтических профессий. Это метростроевцы и скалолазы. На стройке они на особом счету в смысле проявляемого к ним уважения. Все невольно старались подчеркнуть это. Но и те и другие сейчас недоумевали: «Как же так, была река, шумела, пенилась в теснине, и вдруг нет ее. Мистика!» Всеобщее волнение достигло своею, как говорят, апогея. Были крайне озадачены все, начиная от начальника строительства, украинца могучего телосложения — приделай ему усы, и сойдет за Тараса Бульбу — до рядового водителя автокрана. Взволновала эта несть и членов штаба Чрезвычайной комиссии: «Неужели все напрасно, неужто труд тысяч людей пропал зря и придется сворачивать работы на стройке, которую с гордостью все называли самой крупной на Северном Кавказе?»
И пошли разговоры, мудреные слухи, предположения:
— Что бы это все значило?
— Вон в ауле Чиркей говорят, что это предупреждение свыше.