Размышления были прерваны звонком в дверь. Сергей взглянул на видео с камеры, вставленной вместо звонка: на пороге стоял его давний знакомый. Когда-то они вместе работали над гособоронзаказом, но потом пути разошлись: Сергей вернулся на должность инженера, а Олегу, наоборот, понравилось в управленцах, и он быстро перебрался в столицу. С тех пор они практически не общались.
– Олег! Проходи, чем обязан?
– Да, вот, узнал, что ты здесь, – замялся тот.
Он заметно изменился за почти десять лет: пополнел, густые чёрные волосы поредели, но добрые карие глаза не изменили своего настроения. Хотя сейчас он выглядел грустнее обычного, встреча была ему приятна. Сергей достал бутылку травяной настойки, нарезал немного закусок, всё ещё пытаясь посторонними действиями и размышлениями заглушить тревогу, связанную с аварией на установке.
Как и любой физик, непосредственно работающий с опасными материалами, он знал, насколько катастрофичны бывают последствия таких взрывов. Однажды ему пришлось присутствовать на похоронах коллег – тогда по нелепой случайности погибла вся группа испытателей. Гробы медленно и торжественно несли на кладбище по улицам, и весь их путь представлял собой живой коридор. Сергей провожал их взглядом, а перед затуманенным взором всплывали улыбающиеся лица: вот отец двух дочек, ждавший третью – она родилась спустя день; вот наставник молодых специалистов: десятки талантливых инженеров уже выпорхнули из-под его крыла, и стольких же он мог воспитать ещё; вот простой рабочий, следивший за показаниями приборов – Сергей почти не знал его, но горевал не меньше. Прочь ханжей, кричащих о том, что все люди, делающие оружие – подлецы и убийцы. Сергей, да и все его коллеги, точно знали, что работают ради мира. Они проектировали то, что никогда не должно быть использовано. Не для войны – для того, чтобы не было войны. Для того, чтобы страна не стала мишенью. Сергей всегда работал ради жизни, и подобные трагедии выбивали его из колеи. Но они же, как ни парадоксально, и мотивировали трудиться дальше: в такие моменты лучшее, что можно сделать – это работать ещё упорнее. Логичным следствием такого подхода стали две государственные награды и медаль ветерана атомной промышленности.
– Ты здесь какими судьбами? Тоже на торжественный запуск приехал? – спросил Сергей, закусывая крабовой палочкой – скромно, но ничего более подходящего в холодильнике не нашлось.
– Вроде того… – Олег вздохнул, – По правде говоря, я непосредственный руководитель запуска.
Сергей перестал жевать и пристально посмотрел приятелю в глаза. Заманчивым казалось спросить его, что произошло на самом деле – только скажет ли он правду? Олег начал, не дожидаясь вопроса.
– Зная тебя, предположу, что ты уже догадался: это не установка рванула. Запуск планировался на 40 минут позже. Рабочая группа как раз занималась последними приготовлениями, когда… В общем, это был теракт.
– Почему же тогда вы ссылаетесь на «технические неполадки»? Зачем брать на себя чужую вину?
– Потому что нам не нужны проблемы с безопасниками! Только не сейчас! Если начнут свои проверки – считай, полгода потеряно, это как минимум. А у нас каждая минута на счету.
– К чему такая спешка?
– Полгода назад военные установили на границе с Китаем новые РЛС. И они обнаружили подозрительную активность в районе провинции Хэйлунцзян. Послали разведку, и вскоре стало ясно, что наши юго-восточные соседи уже построили свой реактор. И запустить планируют после ярмарки в Харбине, когда уедет большая часть туристов. Понимаешь, что это значит?
– Что судьба нашей отрасли теперь тоже завязана на харбинской ярмарке?
– Именно. У нас две недели, плюс-минус. И ни людей, ни документов.
– Но установка-то есть.
– Так она всё-таки горячую плазму выдерживает, что ей какая-то взрывчатка. Только что толку? Кто за панель управления-то встанет? Тем более со сбитыми настройками. Это сложная, новейшая разработка, от неё нужна безукоризненная точность. Сдвинуть один из лазеров хоть на миллиметр – и плазма нагреется неравномерно, значит, никакой реакции, никакого выхода! Знаешь, чего нам стоил контракт «Заслоном» на эту панель? Но мы всё-таки его заключили! А эти… извини, Серёга, я не знаю, как назвать людей, которые так хладнокровно уничтожили подчистую всю документацию, всех допущенных к работе инженеров, даже архив!
Ещё один стакан был опустошён. Олег закрыл лицо локтем, отказываясь от закуски. Щёки и нос у него покраснели, глаза засветились болезненным блеском.