«А ведь я сын мясника из Ровно», — любил говорить он, скромно потупив взор, когда восхищались его интеллектом. Отец же его, образованнейший, кстати, человек, был вовсе не разделывателем туш, а владельцем крупнейшего в Ровно мясного магазина.
Как-то раз у Бен-Амоца, известного уже писателя, попросил интервью начинающий журналист.
— Хорошо, — согласился Дан, — но при одном условии. Интервью должно называться: «Бен-Амоц: Бейте маленьких детей».
Изумленный журналист, который не мог вернуться в редакцию не выполнив задания, согласился. Во всем интервью, разумеется, не было ни слова о маленьких детях.
— Понимаешь, — объяснил Бен-Амоц с хитрой улыбкой, — все прочтут интервью до последней точки, чтобы узнать, почему оно так называется.
Натива Бен-Иехуда[6], потратившая несколько лет жизни на создание вместе с Даном словаря ивритского сленга, вспоминает: «Меня он не любил. Мы работали вместе, но, впряженные в одну упряжку, не стали товарищами. Потому, наверное, что на меня разыгрываемые им фарсы не производили никакого впечатления. И я его не любила. Меня раздражало его отношение к сексу, дешевое лицедейство, бравада, цинизм. Я не понимала его желания уподобляться иногда хрюкающему животному. Но я благодарна Господу за то, что он дал мне возможность работать с этим незаурядным человеком…
Дан не простил мне скептического отношения к его привычке ходить с нимбом и не разрешил посетить его в последние месяцы жизни».
И еще из воспоминаний Нативы Бен-Иехуды:
«Как-то пришел он к пальмахникам и спросил: „Кто у вас самая красивая девочка? Эта? Очень хорошо. Есть у вас, ребята, отдельная палатка? Отлично. Завтра утром на веревке перед этой палаткой вы увидите ее трусики“. Так оно и было…
А однажды я пришла к нему рано утром и попросила чашку кофе. Дан усмехнулся. „Иди, — говорит, — и выпей это пойло в кафе за углом“».
Вместе с тем, он мог быть очень тонким и нежным, если хотел. Познакомившись с книгой Йен Ренд «Падение гигантов», Бен-Амоц стал на какое-то время горячим апологетом ее теории о разумном эгоизме. Он приходил буквально в исступление, когда друзья говорили со скептическими усмешками:
— Брось, Дан, какой из тебя эгоист.
Вскоре Бен-Амоц и сам понял, что теория эта для выродков. А он таковым не был. Взять хотя бы одну из самых скандальных его историй.
В доме своих приятелей стал он уделять слишком пристальное внимание их несовершеннолетней дочери. Гладил ее по спине и ниже. Сажал на колени. Девочка пожаловалась родителям. Те обратились в полицию.
В кабинете следователя Бен-Амоц признал, что все ее показания — чистейшая правда.
— Конечно, я мог бы все отрицать, — говорил он позднее. — Кто поверил бы словам взбалмошной девчонки? Но я не хотел, чтобы у нее на всю жизнь осталось чувство горечи. Вот, мол, она сказала правду, а ей не поверили…
Вообще свои убеждения, по большому счету, Бен-Амоц отстаивать умел. Как-то участвовал он в демонстрации против отчуждения арабских земель в Галилее. К нему подошел один из великого множества его приятелей и сказал, хлопнув по плечу: «А ты, Дан, что тут делаешь? Ты ведь сам живешь в доме, отобранном у законных арабских владельцев».
И Бен-Амоц оставил свой обжитой дом в поселении Эйн-Ход. И купил другой, в Яффо, предварительно выяснив, что он всегда принадлежал армянской церкви.
Удивительно не то, что он развелся со своей первой женой Эллен, родившей ему троих сыновей, а то, что она прожила с ним 14 лет.
С этой элегантной и умной девушкой из респектабельной американской семьи Бен-Амоц познакомился в Сан-Франциско, куда прибыл, рассчитывая сделать карьеру кинорежиссера. Эллен Сен-Сор была христианкой, и потому они сочетались гражданским браком. Дану было тогда 27 лет, а Эллен — 20. В 1953 году они переселились в Израиль.
И вот настал день, когда она, забрав детей и послав Дана к черту, уехала в Америку, к отцу, известному адвокату.
Потом Эллен сделала неплохую карьеру. Стала профессором кафедры английской литературы в Стэнфордском университете. Вновь вышла замуж. И опять за еврея. Видно, пребывание в Израиле затронуло какие-то глубины ее души. Бен-Амоцу она оставила все имущество, не потребовала алиментов. Просто навсегда ушла из его жизни, тихо прикрыв за собой дверь.
Она не возражала, чтобы Дан поддерживал контакты с детьми, но он сам этого не хотел. Ей же написал несколько писем. Она не ответила.
Уже после его смерти ее разыскала в Калифорнии корреспондентка газеты «Маарив». Эллен сказала ей с отрешенной печалью: «Я не ответила на его письма, потому что боялась возобновить с ним контакт. К несчастью, он причинял лишь страдания всем, кто его любил. Так это было всегда. Ничего не изменилось. Лишь очень немногим из своих друзей он не влез в душу в грязных ботинках…»
6
Дочь Элиэзера Бен-Иехуды (1858-1922) — ученого, педагога и общественного деятеля, которому принадлежит заслуга возрождения иврита как разговорного языка.