Никто не знал, ни какие вопросы стоят на повестке дня, ни какие резолюции имеют шансы быть принятыми. Арабские средства массовой информации, в прошлом захлебывавшиеся от восторга при освещении подобных событий всеарабского значения, теперь с трудом цедили слова. Даже час открытия конференции держался в тайне. Поступавшая из Хартума информация была настолько куцей и противоречивой, что не было никакой возможности разобраться в сущности происходящих на Конференции событий, определяющих глобальную политическую стратегию арабского мира.
Правда, в канун Конференции арабская печать не скупилась на прогнозы, и надо сказать, что они были обнадеживающими, с точки зрения Израиля. Арабские политические обозреватели приходили к выводу, что тон в Хартуме будут задавать умеренные лидеры, такие, как король Хусейн и президент Египта Насер. Считалось, что они решились, наконец, искать мирные пути к урегулированию арабо-израильского конфликта.
Президент Насер, выступивший по прибытии в Хартум с несколькими лаконичными заявлениями, лишь усилил эти надежды. На брифинге для арабских журналистов Насер сказал:
«Сильная буря, обрушившаяся на арабский мир 5-го июня [1967 г.], смела многие принципы, считавшиеся незыблемыми, и стала поворотным пунктом в определении новой политической стратегии арабской нации».
Известный французский журналист еврейского происхождения Эрик Руло, встретившийся с Насером незадолго до Хартумской конференции, возвестил миру о готовности египетского диктатора к политическому компромиссу. Эрик Руло писал в газете «Ле монд»: «Насер готов подписать мирный договор с Израилем в кратчайший срок».
Но мы-то знали, что среди арабских руководителей существуют острейшие разногласия относительно путей дальнейшей борьбы с Израилем. Вот почему упал тяжелый занавес, отделивший актеров хартумскго спектакля от зрителей. Арабские лидеры не желали, чтобы тайны их кухни стали достоянием гласности.
Лишь «Эдмонд» мог раскрыть нам тайны Хартумской конференции, и один из наших агентов отправился в путь.
Проводимая нами политика открытых мостов помогла ему перейти израильско-иорданскую границу, не вызывая подозрений. «Эдмонд» получил наше послание, содержащее просьбу сделать все возможное и раздобыть полную или частичную информацию о ходе Хартумской конференции. Мы подчеркнули, что его услуги будут должным образом оценены и вознаграждены.
Хартумская конференция, проходившая в роскошном дворце короля Хасана на каменной набережной голубого Нила, закрылась 1-го сентября 1967 года. Разумеется, было опубликовано совместное коммюнике всех ее участников, напоминавшее айсберг. Для нас важнейшей была невидимая его часть, оставшаяся «под водой». В официальной же, парадной части, рассчитанной на пропагандистский эффект, говорилось: «Короли и президенты арабской нации разработали совместную политическую стратегию, направленную на ликвидацию последствий израильской агрессии, с тем, чтобы добиться возвращения арабам всех захваченных сионистским врагом территорий. В своих усилиях арабский мир будет руководствоваться тремя основополагающими принципами: арабы не заключат мира с Израилем, не признают еврейское государство и не вступят с ним в переговоры. Арабская нация по-прежнему будет добиваться возвращения палестинцам украденной у них родины».
Эта декларация, снискавшая известность как «тройное „нет“ Хартумской конференции», не давала ни малейшего представления о том, что же в действительности происходило за кулисами этого форума.
Весь мир терялся в догадках, пытаясь выяснить, о чем договорились в Хартуме арабские лидеры. Политические спекуляции, противоречивые домыслы обошли мировую печать. Все они оказались бесплодными, ибо если нельзя опереться на конкретные факты, то не поможет самая блестящая интуиция. А фактов не было.
Они появились на следующий день после закрытия Хартумской конференции.
«Рано утром в моем кабинете зазвонил телефон, — вспоминает Ицхак Шошан. „Я здесь“, — негромко произнес знакомый голос. Это был наш человек, посланный с поручением к „Эдмонду“.
— Как ты появился в такую рань? — удивился я. — Мосты ведь еще закрыты.
— У меня с собой кое-что настолько важное, что не имело смысла ждать, пока мосты откроются. Я перешел Иордан вброд.
— Отлично. Просохни, отдохни и шуруй сюда. Я тебя жду.