Эти меридианы расчертили модель круглого неба горизонтально, зато экватор – широкий обруч с заклёпками – вертикально делил шар на две половины. Вместо оси из южного и северного полюса по бокам торчали две круглые ручки. Они вызывали непреодолимое желание их повернуть…
– Даже не думай, – прошипела хозяйка.
– Это и есть лампа? – спросил Квентин. – Я только проверю, работает или нет.
Старушка хлопнула ладонью по столу, и крепления ножек затрещали.
– Не смей трогать.
Квентин обворожительно улыбнулся.
– Почему? Она опасна? – Он наклонился и посмотрел старушке в глаза. Те сощурились, но вовсе не от плохого зрения.
– Не то чтобы…
– Значит, я открываю?
– Не смей!
Глубоко вздохнув, Квентин закрыл саквояж и вернул хозяйке. Шар на подставке он придвинул ближе к себе.
– В таком случае, – заявил он скорбно, – мне придётся конфисковать предмет – в дальнейшем именуемый антикварной лампой согласно второму пункту декларации – до выяснения степени представляемой им опасности.
Квентин ожидал взрыва, но старушка неожиданно успокоилась, чинно сложила руки на коленях и заулыбалась максимально доброжелательно. Эх, не миновать бури! – но Квентин надеялся, что гром грянет не сразу. Ему бы только успеть с Коллекционером разобраться и поддержку Скотленд-Ярда не потерять… ну и Блэкмору наплести что-нибудь убедительное. А колдун-старушка пусть приходит разбираться как-нибудь потом.
Подписав все нужные бумаги, Квентин выпроводил посетительницу. Вздыхать с облегчением пока не торопился – не дурак, – но позволил себе немного порадоваться. Наступит вечер, пройдёт ночь, а как начать следующий день, Квентин примерно представлял.
Больше посетителей не было, и остаток дня он провёл в тихой компании собственных мыслей. Ближе к вечеру снова зашёл Джон Копленд – как обычно бодрый и желающий поговорить про всё на свете. Про новые поступления в книжный магазин на Пикадилли, 187, про погоду в Скарборо, про победу Бернли. Он много рассказывал о жене, но почему-то не спешил к ней домой.
– Да, солнечно, – машинально отвечал Квентин. – Читал, понравилось… Нет, ещё не пробовал… Красивый галстук, Джон, только цвет странный… разве он был на тебе с утра?
Он зевнул. За пустой болтовнёй хотя бы удалось отвлечься от мыслей о паутине, в которую он угодил. И о Джейн.
– Засиделись мы что-то, – он вновь широко зевнул и посмотрел на часы. Почти полночь. – Эй, Копленд, что за чертовщина? Почему мы до сих пор здесь?
Тряхнув головой, Квентин попробовал встать, но ноги не послушались.
– Мы ждём, пока здание опустеет, – ответил навязчивый собеседник. – Как думаешь, все уже разошлись по домам?
Против воли Квентин выразительно кивнул.
– Вот и славненько, – Джон хлопнул в ладони. – Тогда пойдём со мной.
На этот раз Квентину удалось отлепить брюки от стула, хоть уже не очень-то и хотелось.
– Ты не настоящий Джон, да?
Бывшая мадам Хекс – образ старушки теперь казался гораздо приятнее – поправила отвратительно-оранжевый галстук, какой жена Копленда никогда бы не позволила ему нацепить.
– Лампу прихвати, чтобы мне потом не возвращаться, – велел фальшивый Джон. Щёлкнув пальцами, он указал на выход из кабинета.
Снаружи было темно и пустынно. Работники БДУРМС давно разошлись, успели поужинать в семейном кругу, дочитать утреннюю газету и забраться в свои разогретые постели. А Квентин шёл по пустому коридору и злился на ноги, которые не желали слушать команды мозга. Радовало лишь (слегка), что они не пританцовывали в такт мотивчику, который колдун весело насвистывал. У дверей лифта он шутливо поклонился и пропустил Квентина вперёд.
– Покатаемся, – колдун-Копленд хихикнул, – люблю кататься.
Он нажал на все кнопки до самой крыши, после чего со словами «это моё» бережно отобрал лампу.
Квентин не мог по своей воле даже почесать нос, а его похититель, к сожалению, такого желания не испытывал. Уж лучше бы чары воздействовали на его сознание – тогда Квентин бы расслабился и не дёргался от мерзких «дзинь», с которыми лифт останавливался на каждом этаже.
– Если хочешь скорее убраться отсюда… а я настоятельно советую тебе так поступить… то нажми на единичку. – Говорить Квентину не воспрещалось, но его реплики имели скорее развлекательный характер.
Колдун злобно шикнул на него, что на лице доброжелательного Копленда выглядело комично. Его настроение менялось так же стремительно, как внешний вид.
– Шути, шути, человечишка, – процедил он. – Учитывать, регистрировать они меня вздумали. Меня! Бумажки записывают, в сумке ковыряются.