– Мистер Грэй? – мадам Дюваль подошла с двумя горшочками. – Вашей леди какие больше понравятся?
Квентин тряхнул головой. Он будто пробудился от сна – будто кто-то одновременно милосердный и жестокий зажёг волшебную лампу.
– Ничего не надо, благодарю.
Он вышел, оставив на прилавке какие-то деньги.
Почти стемнело, зажигались звёзды и фонари – город готовился к романтическим свиданиям. Не желая объяснять Оскару, что везти его следует не на Мун-стрит, а домой, Квентин свернул в боковой переулок. В голове было пусто. Игра только началась, а он уже сбросил карты и признал поражение.
Квентин прошёл между домами, прогулялся по аллее, переступая через густые тени клёнов. Дойдя до оживлённого проспекта, он развернулся и направился в парк.
Когда в детстве няня пугала его букой, Квентин не прятался в шкафу, а выбегал на улицу. Ему всегда казалось, что в местах, где видно много неба, безопасно. Большое небо прогоняет страшные сущности, на его фоне и разочарование съёживается.
Квентин присел на скамейку под раскидистой яблоней. Плоды в этом году уродились крупные, яркие. Все одинаково красные – они висели низко и напрашивались стать угощением.
– Чудесный вечер, не правда ли? – послышалось за спиной.
Квентин стиснул зубы, и порицаемое в высшем обществе ругательство вырвалось невнятным стоном.
– Мы стали слишком часто встречаться, детектив, – сказал он, не оборачиваясь. – Раз я уже узнаю ваш голос.
Раздался смешок.
– Вы не оставляете мне выбора, мистер Грей. Когда меня водят за нос, я изворачиваюсь.
– Если не совать нос в чужие дела, никто не сможет его схватить.
Квентин поднял воротник пальто и встал. Придётся искать другое место для раздумий в одиночестве.
– Хм… – раздались похожие на хлопки звуки: Бейкер сорвал яблоко и несколько раз подбросил его вверх. – Я знаю, что лампа уже у вас.
Решение пришло быстро и неожиданно.
– Больше нет, – бросил Квентин через плечо. – Я расплатился ей за карточные долги. Простите, так уж вышло. Знаю, что вы рассчитывали заманить в ловушку Коллекционера, но я в этом уже не смогу поучаствовать.
– Мы ведь договорились! – вспыхнул Бейкер.
Квентин повернул голову и покосился на ботинки детектива. Были бы в руках карты, он смог бы врать, глядя собеседнику в глаза.
– Вы договаривались сами с собой. Почему для этого пришли в мой дом – не знаю. – Подумав, Квентин добавил: – Мне жаль.
– Ты отдал мою лампу, человечье отродье?
Квентин развернулся. За короткие секунды четыре в его голове пронеслось больше мыслей, чем за весь путь от цветочного магазина. На этом месте всегда рос дуб – вон, среди плодов даже листья дубовые. Опасно разгуливать в распахнутом пальто. Не нужно ловить яблоко. Интересно, а Геррик обижался, когда его называли мышью? С каких пор детектив носит оранжевые ботинки?
Не нужно ловить яблоко – но когда Бейкер запустил в него фруктом, Квентин рефлекторно поймал его обеими руками у самого живота.
Кожица ощущалась тёплой и всё более липкой. Квентин опустил взгляд: его пальцы сжимали рукоять ножа. Клинок погрузился в живот чуть больше, чем наполовину, и по дорогой рубашке расползалось трудно отстирываемое пятно крови. Земля покачнулась и стала приближаться. В падении Квентин снова заметил оранжевые ботинки, а потом мир кувыркнулся.
– Куда ты дел мою лампу?
Перекошенное гневом лицо Бейкера (его даже это не портило) нависло над ним, заслонив небо.
– Надо сначала вопросы задавать, притом вежливо, а потом ножами метаться, – обиделся Квентин.
Он замёрз, он злился на себя за то, что снова попался, и на Джейн, которая вряд ли сейчас появится с волшебным светом. Прежде Квентин мог описать физическую боль похмельем, ожогом о крышку кастрюли, порезом бритвы или синяками после драки. Этот вечер познакомил его с новой разновидностью.
– Если ты меня обманул!.. – колдун – он всё меньше походил на Бейкера – схватил его за воротник и встряхнул.
– То что ты мне сделаешь? – спросил Квентин шёпотом. От блаженного забытья его удерживало, наверное, только любопытство. – Скажи, колдун, если не светом – тебя можно ещё как-нибудь убить?
Картинка перед глазами дрожала. Расплывчатое светлое пятно, которое было лицом колдуна, вдруг раздвоилось. Не сразу Квентин догадался, что лиц стало два, одно гораздо больше и волосатее другого.
Всё произошло быстрее, чем полёт яблока. Две руки в кожаных водительских перчатках опустились на уши колдуна. Квентин зажмурился и услышал хруст, отдавшийся тошнотворным спазмом в желудке, потом глухой звук упавшего тела.