Квентин дошёл до восьмого ряда стеллажей и остановился перед большим сундуком. Он точно знал, что найдёт внутри – вернее, чего не найдёт, – но крышку поднимал нерешительно. Вдруг там вообще ничего нет? Страх обнаружить внутри пустоту был сильнее свежеприобретенной боязни высоты, воды и красных яблок. Прикрыв глаза, Квентин сделал глубокий вздох, посчитал до пяти и откинул тяжёлую крышку.
На тёмно-красной бархатной подкладке выделялся белый прямоугольник. Квентин размял пальцы, как если бы собирался ловить его, и достал сложенное вдвое письмо. Самое первое в жизни письмо от неё.
Он развернул лист, убедился, что письмо достаточно длинное, и принялся читать.
«Мой дорогой Квентин,
надеюсь, что ты здоров, и все несчастья остались в прошлом.
Знаю, ты вернулся за волшебной лампой. Прости за то, что её здесь нет. Лампа Геррика – это незаурядный магический артефакт. Заключённый в ней свет можно не только обратить против чар, но и создать с его помощью оружие, которое сделает их нерушимыми. Этого нельзя допустить.
Помнишь, ты спрашивал, почему я вернулась в Лондон? Прости, что не была откровенной, а моя скрытность снова и снова подвергала опасности твою жизнь. Эта лампа много лет хранилась в нашей семье, но недавно её похитили. Я приехала за лампой – не к тебе, Квентин. Сначала. Но увидеть тебя… Не знаю, как теперь перестать видеть тебя везде: в каждом отражении, в каждой тени.
Но я рассказывала о лампе. Думаю, в Скотленд-Ярде для неё найдётся и надёжное хранилище, и применение.
Прости меня и за то, что уезжаю, не попрощавшись. Почти как в прошлый раз. Отец прислал мне весточку и попросил вернуться. Ты знаешь, а ведь он не оставил свою мечту и открыл новую «Лавку чудес»! Только теперь чудеса самые настоящие.
Я всё уговариваю себя, что это обстоятельства так сложились, и гоню мысли о том, что ты больше не желаешь меня видеть. В нашу последнюю встречу мне показалось, словно ты узнал обо мне что-то и не обрадовался. Если я ошибаюсь, прости.
Мой дорогой Квентин, я так много прошу прощения за недавние события лишь потому, что не решаюсь покаяться в самой первой моей ошибке. Пятнадцать лет назад я не поверила в нас. За это – нет, никогда не прощай меня. Вину в трусости я оставлю себе, а ты живи счастливо. Если наша короткая встреча оставила приятные воспоминания, сохрани их. Если нет – верю, что у тебя получится снова забыть.
Ты только береги себя.
Прежде чем отдать лампу, я попросила твоего друга Эдвина кое-что для тебя смастерить. С этим никакие чары не смогут причинить тебе вреда.
Славный прощальный подарок. Прощальное письмо получилось несуразным, кажется, но я не буду его перечитывать, иначе разорву на кусочки. Может быть, прощальный поцелуй мог бы всё исправить, но вряд ли я смогла бы дышать, оторвавшись от твоих губ.
В конце обычно пишут… Не знаю, уместно ли, но всё же. Люблю, твоя Джейн.»
Квентин сложил лист и спрятал его в нагрудном кармане пиджака. Наклонившись, он достал из сундука ещё два предмета. Первым была маленькая хрустальная подвеска, внутри которой светился огонёк – крохотный кусочек солнца, заключённый в новую тюрьму.
А ещё на подкладке лежала открытка с репродукцией той самой картины Камиля Коро. Река, дерево, голубое небо. Когда-то давно двое влюблённых рассматривали ее и мечтали построить своё счастье под этим небом.
Эпилог
Жители городка Виль д'Авре уже отдыхали. Привыкшие к тишине, они высовывались из окон, морщились при виде источника шума и демонстративно захлопывали ставни.
– Аккуратнее, Оскар, – шикнул Квентин.
– Сдался вам этот сундук, сэр. Можно было и в багажнике оставить.
– В гости без подарков ходить неприлично.
Оскар хмыкнул и дальше покатил сундук по узкой улочке, в которую не смог заехать Роллс-Ройс. Деревянный ящик на железной тележке, да ещё и по вымощенной камнями дороге создавал оглушительный для позднего часа грохот.
Наконец в конце улицы показался двухэтажный кирпичный дом. Над входом покачивалась вывеска: «Le Bazar de Véritables Miracles». Лавка настоящих чудес, как и обещали. Сундук с секретом прекрасно в ней разместится.
Квентин улыбнулся сам себе. Он слышал, что положительные эмоции, пусть искусственные, приглушают волнение.
– Закрыто, – Оскар указал на табличку. – Сэр.
Но внутри горел свет, а в витрине маленький мальчик распутывал гирлянду.