Не надзератель. Скорее заказчик.
Губы мужчины расползаются в гаденькой улыбке. Глаза прищуриваются. Он попеременно смотрит то на меня, то на Беду.
— Да у нас тут комбо! Жена и брат Ярого! Вот это улов!
Я от такой новости выпадаю в осадок. Мой мозг зависает. Брат? Один из нас брат? Кто? Ну то, что не я — это понятно. Илья? Илья — брат Ярового? Да ладно?
— А ты у нас гадалка. Ярого на ясновидящих потянуло. В знаки судьбы уверился. Ну погадай мне что ли, чего зря еду на тебя переводить. Может хоть какую пользу принесешь. — Похрюкивая от смеха, протягивает мне ладонь.
Скорее всего это и есть Борзый. Или его приближенный. Уж больно нагло себя ведёт. Как хозяин.
Мельком смотрю на протянутую ладонь и сразу поднимаю взгляд на обидчика. Глаза в глаза. Я его не боюсь. Страх от неизвестности бывает. А когда перед тобой конкретный человек, чего его бояться. Его обхитрить нужно, обыграть, оставить с носом.
— У вас линия жизни раньше времени прерывается. Не долго вам осталось. Считайте, отмучались. А линия судьбы вообще отсутствует. Это означает, что вас по жизни болтает из стороны в сторону, как дерьмо в проруби. Всё даётся очень тяжело, самостоятельно встать на ноги не получается, приходится довольствоваться подачками.
Гадкая улыбка на лице тюремщика меняется на звериный оскал. Его рука перед моим лицом сжимается в кулак, а взгляд опускается на мою шею. Не сложно догадаться, чего ему хочется больше всего в данный момент. Но я уверена — не тронет.
Всё, что я только что ему сказала — правда. Он ничего делать сам не любит. И сейчас марать руки не станет. Забоится костюм испачкать. Слишком об имидже своём печётся. Для него главное — пускать пыль в глаза. А то, что за спиной нет тыла и последователей, просто игнорирует. От глупости.
Я давно научилась легко считывать людей по их манерам, внешнему виду, походке, даже по речи.
И тут безошибочно распознаю того, кто прячется за чужой спиной. Сам только слюной плеваться умеет, когда громкие речи толкает. А вот на деле — ноль без палочки. Слишком труслив.
Мужчина в костюмчике склоняется надо мной. Зло смотрит в моё лицо.
— Как же он тебя терпит, дрянь рыжую?
— Любовь зла. — Доносится тихое от Ильи.
Вот паршивец рогатый! Это он меня сейчас почти козой назвал? Или он забыл, кто из нас тут телец?!
Испепеляю ядовитым взглядом Беду.
Он в ответ даже бровью не ведёт.
«Отглаженный костюмчик», не скрывая смешка на слова Ильи, разворачивается и выходит из комнаты. Слышно, как с другой стороны запирается дверь и удаляются шаги.
Наступает тишина. Только лёгкий шум вдалеке от разговора, но о чём говорят — не разобрать.
Глава 23
— Ты совсем спятила? Зачем его провоцировала? Идиотка. — Начинает вполголоса ругаться Илья, сразу как затихают вдали шаги.
— Его не стоит бояться. Он руки запачкать боится. Чистоплюй.
— Такое невозможно знать наверняка. Предугадать чужую реакцию нереально.
— Это видно. Сразу. По человеку.
Беда недовольно поджимает губы. Не согласен со мной. Он не видит того, что вижу я. И спорить бессмысленно.
— А ты правда брат Артёма? — С любопытством снова пытаюсь разглядеть общие черты. Ни-че-го.
— Правда.
— Вообще не похож. Тебя цыгане в детстве подбросили?
— Мы сводные братья. — Закатывает Илюха глаза. — Отец один, а матери разные.
— Артём про свою семью вообще ничего не рассказывает.
— Да там нечего рассказывать. Отец пил и бил мать Тёмы. Меня нагулял на стороне. Когда Тёмыч вырос, вступился однажды за мать, а она его прогнала. Мол, нечего на отца руку поднимать, знать тебя такого не хотим. Он из дома ушёл. Меня батя к себе забрал после смерти моей матушки, кода Тёмыч уже отдельно жил. Мы с ним долгое время не были знакомы. А потом, батя пьяный с сигаретой уснул, хата сгорела вместе с предками, пока я в школе был. Почему мать Артёма не спаслась — никто не знает. Надышалась, может. Хотя день был, не должна была спать. Может батя снова избил, в бессознанке была. Мне тогда всего двенадцать было. Я не вдавался в подробности. Люди из Органа опеки Тёму нашли, когда вопрос встал, куда меня девать. Тёмыч в детский дом не отдал. К себе забрал. Заставил выучиться и получить высшее образование. Вот как-то так.
Илья задумчиво смотрит в заколоченное окно. А я вспоминаю свою историю. И мне очень жаль, что у меня не оказалось такого брата, который бы не отдал в детский дом. Хоть я там и недолго пробыла, но предпочла бы вообще не сталкиваться.
Я поджимаю ноги, обхватывая их руками, и упираю подбородок в колени.
Мы оба молчим, думая о своём. Вспоминаем свою юность. У нас у каждого своя горечь: у Ильи от неблагополучной семьи в детстве, у меня от интерната в подростковом возрасте.
Но эти трудности нас закалили. Сделали нас сильными.
Илюхе повезло. И снова я для себя открываю своего мужа совсем в других красках, в другой ситуации. Сейчас он мне видится надёжной скалой, за которой не страшно переждать бурю. А ведь для этого он меня к себе и забрал.
Мне очень обидно за того парня Артёмку, который хотел помочь, а пришлось уйти непонятым из дома. Отречься от матери и отца. Мне по-женски его жалко. Я бы никогда своего ребёнка не прогнала. Скорее бы вместе с ним сбежала. Родная кровь, частичка тебя. Как можно было с ним так поступить?
Неудивительно, что он такой замкнутый и молчаливый. Но ведь справился. Один. Добился всего. Шишки, конечно, набил. А как без них, когда некому подсказать и направить. Мне, как никому другому, об этом известно.
И мне сейчас так сильно захотелось стать для Артёма той самой путеводной звездой, что укажет правильное направление, подскажет, куда свернуть. Когда вернусь, с двойным усердием тщательно проработаю его натальную карту, рассчитаю прогноз на то событие, что он меня попросил. Обязательно! Даже не сомневайся, Тёма!
Я бы ещё обняла, поделилась тем теплом и светом, что переполняют меня. Только ведь не дастся. Он как зверь. Дикий. Неприрученный. На расстоянии всех держит. И в то же время защищает свою стаю. Вожак. Лидер. Кажется, он мне начинает по-настоящему нравится. Только бы не влюбиться. Опасно, Алёна, опасно!
Заглушаю в себе вспыхнувшие эмоции, чтобы не увлечься всерьёз неправильным мужчиной. С ним сложно. Через его броню вряд ли удастся пробиться. Он порой такой холодный, что можно обморозиться, находясь рядом с ним. А меня к теплу тянет. Не хочу мёрзнуть.
У меня тоже душа покалечена. Чтобы её склеить, нужна любовь и ласка. А к Артёму такие понятия не применимы. Он из другого теста. Это не значит, что должен остаться один. Нет. Просто кто-то другой ему нужен. Сильнее меня, терпеливее, самоотверженней, добрее.
Представляю рядом с ним кого-то, кто его отогреет. А самой горько от этих мыслей. Мне так хочется быть той самой. Единственной, рядом с которой он изменится, станет лучше. Которую будет оберегать, лелеять. Понимаю, что мне это не по силам. Но от того ещё сильнее хочется.
Закрываю глаза, и ощущаю себя в его мускулистых руках. Так осязаемо. Как наяву. Пытаюсь представить кого-то другого — не получается. Даже протест внутри какой-то появляется. Это так странно.
В предыдущих отношениях такого со мной не случалось. Всё было ровно. Спокойно. Мне это нравилось. Не хотелось ярких эмоций. Так было безопаснее. Хапнула я нервотрёпки в интернате. Хотелось забыть. А сейчас кажется то время пресным и скучным.
Рядом с Яровым я очень часто вспоминаю мои самые жуткие два года, что разделили жизнь на «до» и «после». Это большой минус для меня. Я так старательно хотела их вытравить из памяти. Вычеркнуть из жизни. А сейчас у меня такое чувство, что это была тренировка. И новый отсчёт для меня уже — встреча с Артёмом, а не детский дом.
Вот так при сравнении то, что казалось ужасным, в мгновение ока обесценивается. И уже совсем другие события становятся более яркими, более важными.