Илюха этот момент уже прочухал. Не сопротивляется. Понимает, что мне главное понимать, что он в безопасности. А что там за друзья да тёлки рядом ошиваются, чем он занимается — его личное дело.
Даже если забухает или в депрессию впадает, меня это не трогает. В разумных пределах, конечно. Для всего — свой срок.
К веснушке моей рыжей такой подход не совсем применим. Мне не всё равно, кто её пороги обивает. Если это мужик, я вряд ли закрою глаза. Она для меня уже в статусе моей женщины маячит.
И вот тут я не уверен, что ей понравится такой тотальный контроль с моей стороны. Но без него плохо будет всем. Я себя знаю.
А с ним плохо будет ей и мне, потому что эта рыжая зараза со взрывным характером. Затопит нас своей злостью. Отравит колдовским ядом.
И вот тогда нас будет штормить от эмоций. Обоих. И отношения сойдут на нет. Потому что какие отношения в такой взрывоопасной обстановке?
Надо что-то придумать. Как-то выкрутиться. Пока она меня лучше не узнает, бзик с контролем не стоит раскрывать.
Морщусь, потому что не хочу никаких тайн с рыжей бестией. Хочу чистых, простых, понятных отношений.
Как теперь быть?
Будем думать. Опыта у меня хоть отбавляй. Я такие хитрые схемы в своей жизни придумывал, что любой мошенник позавидует.
Глава 28
С этим я справлюсь.
А вот с той страстью, что внезапно затопила нас обоих, я тягаться не в силах. Она словно неодимовый магнит для меня, к которому тянет со страшной силой.
И ведь отвечала мне, зараза рыжая. Дала зелёный свет. И в этот раз на алкогольное опьянение не сослаться. Я же теперь совсем с тормозов слечу. Заласкаю так, что пощаду у меня вымаливать будет.
Я и так с трудом держался от неё на расстоянии. Завидовал Илюхе, что у него так легко с моей Алёнкой общаться получается.
Я не такой, как он. Закрытый на все замки. Мне сложно выражать словами свои мысли и чувства. Проще делами показать.
Сдерживался, потому что не хотел затягивать её в свой несовершенный, местами искорёженный мир. Она для меня чистый лучик света, который даёт разглядеть смысл, ради чего жить дальше, к чему стремиться.
Хотелось всё время смотреть на неё. Любоваться. Гладить её волшебные волосы.
Моя яркая девочка. Сверкающая. Ослепительная.
Но теперь, когда я знаю, что наше притяжение взаимно, ей не отвертеться. Моей будет.
Не смогу отпустить, даже если попросит. Даже если это будет вопрос жизни и смерти. Лучше умру, но держа её в объятьях, чем буду жить без неё.
А ведь я её даже ещё не попробовал. Но стоит лишь посмотреть на Алёнку, как штаны становятся тесными, ремень болезненно давит. А видеть её хочется постоянно. Хоть теперь одежду на размер больше покупай.
По страсти она мне не уступает. Достойный партнёр. Наш секс будет феерическим. Взрывным. Я это чувствую.
Надеюсь, когда у нас дойдёт до секса — а я уверен, что дойдет — этот дурман спадёт.
Не околдовала же она меня, правда ведь?
Я очарован её натуральностью, естественностью. Восхищён скромностью и наивностью. Она меня зацепила своей прямотой и жизнелюбием.
Расположила к себе своей открытой улыбкой. Хочу, чтобы всегда мне так улыбалась. Только мне.
Меня на ней замкнуло.
А я её старше. И не на год или два, а гораздо больше. Она молодая ещё совсем. У неё, может, ветер в голове. Несерьёзные романы с мальчиками на уме. А тут я. Получи и распишись. На всю жизнь.
И если для неё это будет несерьёзно, то я даже не знаю, как всё это вырулю. Лучше бы тебе, Алёнка, влюбиться в меня до безумия. Потому что я тебя не отпущу. И если захочешь бросить, я начну крушить всё подряд. Ничто в радиусе пяти миль не уцелеет.
Интересно, если я ей прямо об этом скажу, она сразу сбежит, сверкая пятками, или немного задержится и попытается обдумать всё как следует.
Гляжу на неё спящую. Красавица. Малышка ангельская.
Меня накрывает нежностью. До встречи с ней я и не знал такого чувства. Мне хочется касаться её, обнимать. И в то же время страшно, что приложу чуть больше силы, чем надо, и наврежу ей.
Она такая маленькая, по сравнению со мной. Такая изящная, уязвимая. Но сильная. Норовистая.
Ухмыляюсь, вспоминая все случаи, когда пыталась брыкаться. Забавная.
Это она ещё не знает о моей личной коллекции фотографий с ней. А у меня уже накопилось немало: когда она спит — уже с десяток штук, не меньше; когда работает за своим столом с распущенными волосами; когда смотрит в небо, улыбаясь своим мыслям; когда, светясь изнутри, слушает Марту или рассказы Илюхи.
Даже есть фото с выпученными глазами тогда на лестнице с чемоданом. Случайно получилось сфоткать. Просто в тот момент удачно держал планшет с включенным режимом фото. Делал снимок для Никиты, своего помощника, с отколовшейся плиткой на полу, чтоб нанял работников исправить косяк. А тут она с тяжеленным чемоданом и высунутым языком.
Не удержался. Палец сам потянулся запечатлеть.
Я её потом на полном серьёзе сравнивал с долгопятом в интернете. Не отличить. Как одно лицо.
Снова не замечаю, как улыбаюсь. Даже мышцы вокруг рта сводит с непривычки.
Я их часто пересматриваю.
Особенно, когда мне надо успокоиться и переключить внимание на что-то другое, сразу папку с Алёнкой открываю. Она на меня действует умиротворяюще.
Сам пока не пойму почему. Но факт, есть факт. Проверено не единожды.
А уж если она где-то рядом, то и вовсе готов, как объевшийся сметаны кот, лечь на спину лапами к своему Солнцу и нежиться в её лучах. Но пока что она не проявляет желания не то что почесать мне животик, а просто прикоснуться и погладить.
Был однажды порыв, когда увидела комнату на чердаке. Обняла на радостях. Но я тогда сам не ожидал того шквала эмоций, что внезапно свалились на меня. Словно разрядом молнии шибануло в местах прикосновения. Ушёл в отрицание. Не поверил, что она может стать чем-то особенным.
А когда переосмыслил, то уже было поздно. Повёл себя, как отморозок — развернулся и ушёл. Назад было не перемотать.
Но сейчас, я чувствую, мои руки развязаны. Можно не ходить вокруг да около, она не оттолкнёт. Сама ко мне тянется. Но опасается. Меня это не удивляет, со мной сложно. Я знаю.
Я помогу ей научиться доверять мне. Мы пройдём этот этап медленно и постепенно, чтобы не испугалась, чтобы даже не думала сбежать.
Я ещё никогда не пытался произвести впечатления на женщину. Не пытался завлечь в свои сети.
Обычно всегда находились те, кто сам в руки падал, только бери. И я брал. Без чувств. Без особого смысла. Просто чтобы сбросить напряжение. Просто ради траха.
А с Алёнкой так не хочется. Её хочется ласкать, нежить в поцелуях, касаться кончиками пальцев, гладить, доводить до исступления и наблюдать, как эти чувства поглощают её. Затягивают в нашу общую пучину страсти.
Блядь, опять в штанах пожар.
А мне ещё пока рано приступать к осуществлению своего плана охмурения. Моя девочка не в форме. Сначала её нужно подлечить.
Вот что теперь со стояком делать?
А до секса нам, как до Луны.
Помочь себе своей правой? Твою ж мать, я уже и забыл, когда занимался этим в последний раз. В юности?
Будем вспоминать. А что ещё остаётся?
Глава 29
Просыпаюсь от того, что меня куда-то несут. Под ухом равномерно бухает чьё-то сердце. Очень знакомый мужской аромат. Зависаю от удовольствия. Разлепляю лениво ресницы, оглядываюсь.
Артём вносит меня в палату и укладывает на кушетку.
Следом за ним заходят медсестра и врач. Не стесняясь Ярового, меня начинают переодевать в больничную сорочку. Так как мой мозг пока подтормаживает, я не сопротивляюсь. Но какой-то дискомфорт ощущается.
Что-то неправильно. Чёрт! Меня оголяют прямо при Артёме! Для них я его жена. Но на самом-то деле — нет. Меня это жутко смущает. Я краснею до пят. А он и не думает уйти или хотя бы отвернуться. Оглядывает меня с пристрастием, задерживаясь взглядом на каждом синяке и скрепя зубами.