— Алёнка, ё-оперный театр! Ну не были же мы тогда ещё мужем и женой, что ж я должен был на время нашего фиктивного брака целибата придерживаться?
Не были? Точно? Я не смогла вспомнить детали. А ему почему-то верю. Или мне просто хочется верить?
— Да и не понравилось мне. — Продолжает каяться супруг.
Упираюсь в него искромётным взглядом.
— Гляньте-ка, какой разборчивый!
— Клянусь, ведьма моя! С нашей первой страстной ночи кроме тебя больше не смотрел ни на кого.
— Так может у тебя зрение резко упало? Сходи проверься.
— Я тебя сейчас покусаю, зараза рыжая! Всё у меня в порядке со зрением. Просто одна ведьма опоила и околдовала, до сих пор как в бреду. Целуй давай! Все нервы мне перекрутила своей ревностью, хрен размотаешь!
Артём впивается в мои губы. Грубо. Зло. А я для проформы ещё сопротивляюсь. Ну не дура же я, обижаться на то, что человек до меня с кем-то переспал. И да, хоть мы и были женаты, но ведь как настоящие муж и жена не жили. Но по инерции продолжаю давить обиду и не отвечаю на поцелуй. Ох, тяжело быть нами девочками!
— Открой рот, бестия. — Рычит мне в губы муж.
А я в ответ показываю ему язык и задираю надменно нос… Насколько это возможно в лежачем положении. К нам на кривой кобыле не подъедешь. Давай умасливай!
А Артём, не теряя времени, начинает ласкать, так удобно открывшуюся ему, шею. Его тёплый мокрый язык щекочет, ведя по чувствительным венкам и заставляя сердце стучать в два раза быстрее. Мои глаза закрываются, а губы размыкаются сами собой.
А этот проныра не теряя времени впивается мне в рот, заполняя его своим наглым языком.
Ах ты ж, какая хитрая сволочь!
Я протестующе мычу. Но разве меня кто-то слушает? Сладкое блаженство растекается по моим венам, разгоняя мурашки по всему телу. Как же вкусно с ним целоваться! Как же упоительно! Мой мужчина! М-м-м…
Тёма, оторвавшись от моих губ, спускается ниже, пытаясь освободить меня от мешающей одежды.
— Тёма! Тёмочка! Подожди. — С придыханием шепчу я.
В ответ доносится только рычание.
— Тём, нам надо поговорить. — Не теряя надежды, пытаюсь достучаться я до мужа. — Ну пожалуйста-а-а…
Срываюсь на стон, так как его губы уже добрались до моей оголённой груди.
— Тё-ма! — Оттаскиваю его внезапно освободившимися руками за уши.
В его глазах всполохи пламени. Он уже весь в объятьях желания. Тоже с ним хочу. Я, наверное, дура, раз торможу на таком пикантном моменте. Логичнее было бы напитаться его нежностью и страстью. Но мне нужно сообщить ему новость. Он доложен знать о ребёнке. Нельзя больше тянуть. Не могу метаться в ожидании приговора.
— Ты меня не простила. — Констатирует, не спрашивает.
— Да простила, простила. Я не об этом. — Закрываю на мгновение глаза. А потом смело распахиваю, смотря прямо на любимого мужчину, чтобы видеть его реакцию, когда буду признаваться в своём обмане. — Я беременна.
Он удивлён. Но не зол. Тут же приподнимается с меня, перенося вес на предплечья и ноги.
Замирает, о чём-то думая.
— Какие мы с тобой плодовитые. — Расплывается в осторожной улыбке. Отстранившись, оглядывает мой живот, как будто пытается рассмотреть доказательства. Бесполезно. Ничего ещё не видно. — Даже спираль не помогла.
— Дело не в спирали. — Осторожно шепчу я. — Я тебя обманула.
Ловлю его недоуменный взгляд и выпаливаю как на духу:
— Я не выпила те таблетки, что ты принёс после первой нашей близости. Не смогла. Как представила, что во мне уже зарождается новая жизнь, рука не поднялась её убить. Это же частичка нас с тобой, понимаешь? Живая душа. Прости. — Последние слова превращаются в едва слышный шелест.
Я дышу через раз, ожидая его ответа. Мне стыдно за свой поступок. И в то же время не стыдно. Особенно когда представляю нашего малыша. Опять в душе раздрай.
Ну давай, Тёма, скажи что-нибудь.
_________
*Намеренная ошибка автора
Глава 55
Артём делает глубокий вдох. Вглядывается в меня. А потом усмехнувшись снова целует. Но в этот раз нежно. Сладко. Почти невесомо. Но очень чувственно.
Сейчас он не доминирует. Скорее заигрывает с моим языком. Дразнит его. Завлекает в свой откровенный танец. Я не могу удержаться. Скатываюсь со стоном в эти непередаваемые ощущения. Расслабляюсь. Ведь если бы он был недоволен, не целовал бы так. Значит, всё хорошо?
Но как только отрывается и хочет продолжить с того, на чём остановился до моего признания, я его снова торможу.
— Ты злишься на меня? — Догадки догадками, но я хочу знать точно.
Мужчина замирает. Смотрит прямо и открыто. Я чувствую его мятное дыхание.
— Почему я должен злиться?
— Ты не хотел этого ребёнка. Позаботился о таблетках. А я тебя ослушалась. Пошла против тебя.
Замираю с покаянным видом. А он наклоняется ко мне ближе и трётся своим носом об мой. Потом целует в этот самый нос. В самый его кончик. Так сладко и спокойно от этого.
— Дурочка моя. Я просто хотел сначала завершить сделку. Одно дело — бояться только за тебя, полностью здоровую, неуязвимую, способную себя хоть как-то защитить при непредвиденных обстоятельствах. И совсем другое — за беременную жену, которой нельзя волноваться, поднимать тяжёлое, делать резкие движения, падать, ударяться, испытывать страх. Я не имею ничего против самого ребёнка. И даже рад, что теперь ты точно от меня никуда не денешься. Ребёнок — это навсегда, так ведь? И ему нужны оба родителя. Но теперь это многое меняет.
— Что… меняет?
— Ты отправишься за границу на несколько месяцев, пока тут всё успокоится.
— Нет.
— Да.
— Нет!
— Это не обсуждается. Ты сделала выбор, когда выбросила таблетки. Теперь ты не можешь думать только о себе. В тебе наш ребёнок. Ты уедешь.
— Ты всё-таки злишься на меня.
— Нет. Я уже привык, что с тобой всё идёт кувырком, а ты делаешь ровно наоборот тому, что я говорю. Мне это даже нравится. Держит, так сказать, в тонусе. Никогда не знаешь, что от тебя ждать.
Закатываю глаза. Он сейчас описывает непослушного подростка в стадии переходного возраста.
— Я серьёзно.
— Я тоже. Так и быть, отправлю с тобой Илью, чтоб было веселее.
— А ты?
Вот зачем мне твой брат? Я с тобой быть хочу!
— А я остаюсь здесь разгребать оставшееся дерьмо.
— Что происходит? Ты можешь мне внятно объяснить? Тебя кто-то хочет убрать с дороги?
Ложась на бок и поворачивая меня к себе, целует успокаивающе в висок. Гладит волосы. Как мне этого не хватало почти целые сутки.
— Нет. Я просто решил отрубить все нелегальные и сомнительные отростки своего бизнеса, чтобы дальше быть спокойным за будущее семьи. Никакого криминала. Просто убираю мутные схемы. Но люди, которые имеют с них копеечку сопротивляются. Вставляют палки. Потерпи чуть-чуть. Пара — тройка месяцев в Европе, и я верну тебя домой.
— Два — три месяца без тебя? — Тоскливо взираю на этого тирана.
Ну кто так делает? Я за сутки соскучилась безумно. А тут несколько месяцев.
— Я буду приезжать по мере возможности. А сейчас поехали домой. — Встаёт с кровати и тянет меня за собой.
— Как домой? А как же…? Ты совсем другое хотел сделать. — Вполне справедливо возмущаюсь я.
Что у него там в голове переклинило? Подразнил и в кусты? Это нормально?
— Я передумал. Тебя сначала надо показать врачу. Может нам нельзя сексом заниматься.
— Всё нам можно. Я была у врача. У нас всё в полном порядке.
Дотягиваюсь до снимка на прикроватной тумбочке. Протягиваю его Артёму.
— Знакомься. Это твой сын… или дочь.
Артём берёт черно-белый квадратик. Разглядывает его. Вертит в разные стороны. И подозрительно стреляет в меня прищуренным взглядом.
Ну что опять не так-то?